Характерно, что войска 7-й армии на своем пути встретили турецкий корпус. Участник войны сообщает, что еще ранним утром 20 августа команда разведчиков 186-го пехотного Ассадузского полка (47-я пехотная дивизия ген. В. В. Болотова из состава 16-го армейского корпуса) вышла в поиск. Разведчики (семь солдат и прапорщик) сумели пристроиться к возвращавшимся в свои окопы австрийским пикетам, которые должны были смениться. Русских приняли за своих, и потому разведчикам удалось в передовом неприятельском окопе схватить первого попавшегося солдата, от ошеломления не оказавшего никакого сопротивления. «Языком» оказался турок из состава 15-го турецкого корпуса, только что переброшенного в Галицию, где австро-германцам не хватало сил. Рассказчик пишет: «Появление перед нами турок было настолько неожиданно даже и для штаба армии, и он так был заинтересован в быстром опросе, что в штаб полка немедленно был выслан для турка автомобиль, на котором тот и был отправлен непосредственно в штаб армии»[243].

Действительно, по просьбе немцев турецкий военный министр и фактический диктатор младотурецкого правительства Энвер-паша выделил для галицийского театра военных действий 15-й армейский корпус Шевки-паши в составе 19-й и 20-й пехотных дивизий. Тем самым был ослаблен район Стамбула, однако в связи с тем, что русская Ставка продолжала упорствовать в нежелании проведения Босфорской десантной операции, турки смогли пойти на этот шаг без особенного риска для себя. Турецкие солдаты и офицеры тут же, на фронте, переучивались немцами на германский манер и получали дополнительную технику. Как говорит Э. Людендорф, «в составе германской Южной армии турки дрались хорошо, несмотря на то что им приходилось изучать и приспосабливаться к совершенно новым для них боевым методам».

Но главный удар, к сожалению, наносился не здесь, так что удары 11-й и 7-й армий лишь отвлекали на себя противостоявшего противника. С 19 по 22 сентября шесть армейских корпусов вновь и вновь бросались на Ковель. Первоначально сроки наступления были назначены на 17-е число, однако в этот день германская группа ген. Г. фон Марвица у местечка Синюхи нанесла поражение русскому 4-му Сибирскому корпусу ген. Л. О. Сирелиуса: 9-я (ген. И. И. Регульский) и 10-я (ген. А. Г. Елчанинов) Сибирские стрелковые дивизии.

Тяжелая участь очередного бессмысленного кровопролития пришлась на долю Особой армии ген. В. И. Гурко, переданной в состав Юго-Западного фронта 10 сентября, специально для нового штурма Ковеля. В состав Особой армии входили:

– 1-й армейский корпус ген. В. Т. Гаврилова,

– 25-й армейский корпус ген. Л. Г. Корнилова,

– 26-й армейский корпус ген. А. А. Гернгросса,

– 30-й армейский корпус,

– 34-й армейский корпус ген. В. П. Шатилова,

– 39-й армейский корпус ген. С. Ф. Стельницкого,

– 40-й армейский корпус ген. Н. А. Кашталинского,

– 1-й Туркестанский корпус ген. С. М. Шейдемана.

Новый штурм Ковельского укрепленного района продолжался четыре дня. Тактика действий русских войск на ковельском направлении была скопирована с действий немцев под Верденом. То есть с той самой операции, которая, по признанию самих же германских военачальников, вызывала дрожь у столь дисциплинированных войск, как немецкие. При этом, как отмечает А. А. Керсновский, «энергия и напористость генерала Гурко шли только во вред, умножая без всякой нужды и без того громадные потери». Генерал-квартирмейстер войск Гвардии ген. Б. В. Геруа, отмечая чрезвычайную насыщенность ударных армий войсками, дает следующую характеристику действий Особой армии осенью 1916 года: «В сущности, армия в этот период занималась не боевой тактикой, а статистикой потерь. Идея Гурко была: долбить, но не разрушать боеспособности своих войск. Как только долбящая единица понесла «довольно потерь», она сменялась другой. Для того и понадобилось тринадцать корпусов. В то время, как боевая линия обозначала шаг на месте, тыл армии по ночам кипел жизнью – все куда-нибудь маршировали. Смена одних частей другими этого требовала»[244]. Энергичные люди необходимы там, где победа летит на крыльях, а брать человеческим мясом технически превосходно оснащенную крепость, каковой теперь уже на деле стал Ковель, невозможно.

Лишь теперь в Ставке Верховного Главнокомандования прямо потребовали перенести усилия на юг, перебросив в Буковину управление 8-й армии. Причем на царя, который и сам уже высказывался против возобновления наступления на Ковель, влияла даже супруга: 25 сентября императрица Александра Федоровна писала Николаю II: «О! Дай снова приказ Брусилову остановить эту бесполезную бойню, младшие чувствуют, что начальники их тоже не имеют никакой веры в успех там – значит, повторять безумства Германии под Верденом?.. Наши генералы не считают живых, они привыкли к потерям, а это грех; вот когда есть уверенность в успехе, тогда другое дело». Через два дня император (и «по совместительству») Верховный Главнокомандующий распорядился приостановить дальнейшее развитие сражения под Ковелем и на Стоходе[245].

В советской историографии это письмо обычно приводилось в качестве «доказательства» влияния императрицы и якобы стоявших за ней «темных сил» на русскую стратегию. Однако в чем царица была не права? Следовало бы уложить в землю все те тринадцать корпусов, о которых сообщает генерал Геруа, лишь бы не идти на поводу у «распутинской шайки»? Жаль, что такие байки идеологически-пропагандистского характера можно прочитать и ныне, в новых работах.

Раздача жалованья на позициях

Примечательно, что до приостановки наступления по царскому повелению Особая армия успела-таки предпринять последний штурм Ковельского укрепленного района: с 25 сентября по 3 октября. При этом в первую линию был введен переданный из 11-й армии 8-й армейский корпус ген. В. М. Драгомирова. Офицер-гвардеец вспоминает, что, начиная с сентября, высшие штабы стали требовать от гвардейцев и сибиряков перманентного проведения небольших боев – за отдельный окоп, за трофейный пулемет и т. д. Но непременно – в виде боя. Информация об активности войск шла в газеты, реляции, Ставку, союзникам, а войска несли никому не нужные потери последними остававшимися в живых лучшими людьми. В Гвардии в этом винили командарма-8 ген. А. М. Каледина, под чьей подписью приходили приказы, а также собственное командование – великого князя Павла Александровича и ген. Г. О. Рауха, которые, по недостатку гражданского мужества, не сумели настоять на отмене этих кровавых и бесполезных боев. Н. П. Поморский-Толлер рассказывает об одном таком бое, когда одна рота была брошена в атаку на целехонькие проволочные укрепления только потому, что чего-либо эдакого потребовали в штабе армии. Другой гвардейский офицер – командир 2-го лейб-гвардии стрелкового полка – пишет, что в осенних боях «ряд повторных атак предписывались свыше стратегическими соображениями, имели целью удержать значительные силы противника в этом направлении и лишить его возможности переброски части сил на другие фронты. Все это должно было быть достигнуто ценой значительно меньшей крови»[246].