Когда копы хотят кого-то замочить, они обычно подбрасывают наркотики или оружие, чтобы создать видимость, что преступник погиб при сопротивлении аресту. Обычно они не разбрасывают по городу тела, завернутые в полиэтилен. Так кто же это делал?

Первыми приходят на ум преступные синдикаты, среди которых доминируют китайцы. И хотя сейчас Китай остался коммунистическим только на словах (не считая суровых репрессий), все происходящее там находится под таким дотошным контролем, что единственный способ что-нибудь сделать заключается в том, чтобы подмазать партийного чиновника. В 2013 году полиция и военизированные формирования провели рейд в деревне Боше провинции Гуандун, недалеко от Гонконга. Здешние лаборатории производили около трети всего метамфетамина в стране. Этим бизнесом руководил секретарь партии Кай Дунцзя, использовавший свои политические связи для закупки компонентов и сотрудничавший с гонконгскими триадами для транспортировки товара. Как видите, в Китае сделаны не только фейковые «Адидасы».

Китайцы и их партнеры на местах прибегают к внесудебным убийствам для того, чтобы устранить информаторов и/или конкурентов.

Кроме того, многие используют войну против наркотиков как прикрытие для сведения личных счетов. Так произошло с Рейнальдо Баа, которому выпустили в спину шесть пуль стрелки на мотоциклах — типичный модус операнди для убийств, связанных с наркотиками.

«Мой муж никак не был связан с наркотиками, но у него был поручитель, который давал ему деньги в долг. Они полчаса спорили перед тем, как его застрелили, — рассказала жена Рейнальдо, Люселин. — А за две недели до этого у него была еще одна ссора по поводу денег».

«По нашим данным только 11 % всех смертей действительно связаны с наркотиками, — сообщил мне Дионардо Карлос. — Бывает так, что кто-то убивает соперника в любовном треугольнике и представляет это как убийство, совершенное народными мстителями, чтобы дело не расследовали. Для зарубежных СМИ создают видимость, что все эти убийства связаны с наркотиками, и, если не знать реальных цифр, кажется, что так оно и есть».

Любовный треугольник? Милая сказочка. Но даже если ревнивые домохозяйки несут ответственность за 89 % всех этих убийств — Дутерте подарил им отличную возможность заметать следы.

И потом, народные мстители действительно существуют. Возникли они в результате пламенных призывов президента или по какой-то иной причине? Я решил это выяснить.

«Теперь мы едем в Монтальбан. Так себе местечко, там очень много наркоманов, — посетовал наш водитель, сравнивая наш безумный график со своей прежней, спокойной и размеренной работой в киноиндустрии. Была уже почти полночь, когда мы остановились у бара в пригороде Манилы, и хозяйка торопливо провела меня в спальню на втором этаже. Наш визави ждал нас там — он стоял посередине комнаты, одетый в черную куртку и балаклаву. Отказываться было уже поздно.

«Когда мне было 21, я убил свою первую жертву в драке, — сказал он на тагальском языке, сев напротив меня. — Потом я убил еще одного ножом. Я привык убивать. Сейчас мне 47, так что я занимаюсь этим уже 26 лет. Когда мне было 28, у меня появился первый пистолет — это был 357-й «магнум», и я начал выполнять заказы для моего босса». Оглядевшись, я понял, что он сел между мной и дверью и где-то на полную громкость орало караоке. Играла песня «My Way» Фрэнка Синатры [92].

«Сначала босс звонит мне, и я собираю команду. Мы изучаем цель несколько дней или недель, все передвижения. Если работа простая, я выполняю ее сам, иногда нас двое на мотоциклах. Мы работаем сообща — иногда я стрелок, иногда я шофер или дозорный. Нам обязательно нужно убедиться, что поблизости нет полиции — в противном случае дело откладывается. Мы всегда берем с собой по три обоймы на всякий случай».

Он залез в свой рюкзак и вытащил пистолет. Когда он поднял ствол, я на секунду увидел дуло прямо перед собой. Он быстро опустил пушку, вынул три заряженных обоймы и разложил их перед собой на столе. Только тут я заметил пулю, висящую как брелок на рюкзаке.

«Мы должны убедиться, что поразили цель, — если что-то пойдет не так, босс взбесится. Оплата зависит от заказа: за мелкого пушера платят 15 000 песо, за крупную рыбу может быть и 150 000. К примеру, в прошлом году у нас появился босс крупного синдиката, но территория уже была занята [дилерами], так что мы сказали ему, чтобы проваливал. Он отказался, и наш босс приказал его убить. А как-то одна женщина не хотела отстегивать деньги, и босс заказал ее.

Раньше мы убивали раз в четыре или шесть месяцев. Когда нет работы, я продаю всякую кухонную утварь — тарелки, ложки, вилки. И если у нас появляется новая цель, до которой трудно добраться, я прикидываюсь торговцем и отправляюсь в нужную деревню. Но с 2016-го у нас почти каждую неделю есть заказы. Иногда у нас не хватает времени, чтобы провести предварительную слежку, так что мы просто едем и стреляем».

Время от времени наш торговец столовыми приборами и смертью отпускает провинившихся, если те не забывают платить. Но кто же его босс?

«Он генерал армии, военный, так что нам ничего не грозит — ведь те, кого мы убиваем, преступники и отбросы общества. Я трижды был в тюрьме за убийства и нападения, но наши адвокаты всегда нас вытаскивают».

Логично. О некоторых случаях за маской «народных мстителей» скрываются не просто банальные рэкетиры. Когда Дутерте стал президентом, подобные убийства были санкционированы во имя очистки улиц, и представители силовых структур пользовались этим, чтобы выбивать долги. Использование наемных убийц позволяет им в случае чего все отрицать. Если кого-то поймают, всегда можно свалить всю вину на китайские банды.

«За свою карьеру я убил, наверное, 32 человека. У меня четверо детей, и я брошу эту работу, когда мои сыновья закончат колледж и добьются успеха. Отход от дел не возбраняется, но вот болтать о работе нельзя. Наш босс не любит предателей».

Он не рассказывал никаких подробностей, но опасность вполне реальна. Артуро Ласканьяс, лидер DDS, вынужден был бежать из Филиппин из опасений за собственную жизнь после публичного раскаяния за свои поступки.

Я попытался сделать несколько ломовых снимков, но мой собеседник был чужд показухе — и просто стоял в кадре как мальчишка на выпускном в ожидании своей подружки. Так что я пожал ему руку и спустился на первый этаж. Поскольку я оказался единственным белым в этом караоке-баре, хозяйка попросила меня спеть. Я предупредил, что звуки моего пения напоминают мяуканье тонущего котенка, но она была непреклонна. Я выбрал «My Way» Фрэнка Синатры — мне показалось, так будет правильно.

Каждый раз, когда в интернете начинаются споры о политике, сравнение одного из оппонентов с Гитлером — всего лишь вопрос времени: Путин всё равно что Гитлер! Трамп всё равно что Гитлер! Розовая Пантера — вылитый Гитлер!