– Хорошо же, – сказал Боб, который с свойственною ему проницательностью тотчас смекнул, как должен был действовать. – Я скажу вам, что чрез это выигрываю. Все же это лишние деньги в моем кармане и я кажусь богаче оттого, что веду торговлю обширнее. Вот мой расчет. О, я тонкий малый!

– Мистер Глег, мистер Глег! – сказал строгий голос из открытого окошка гостиной: – придете ли вы к чаю? или вы будете разговаривать с разносчиками, пока вас не зарежут посреди белого дня.

– Зарежут? Что это она говорит, – сказал мистер Глег. – Это ваш племянник Том пришел поговорить со мной об одном деле.

– Да зарежут! Не очень давно разносчик зарезал молодую женщину в глухом месте, украл ее наперсток и бросил тело ее в колодец.

– Ну, ну! вы говорите о том безногом, который ездил в тележке запряженной собаками.

– Все равно, мистер Глег, вы только любите противоречить мне во всем, что б я ни сказала; и если племянник пришел по делу, было бы приличнее привести его в дом, чтоб тетка его знала про это дело, а не шептаться по углам, как заговорщика.

– Хорошо, хорошо, – сказал мистер Глег: – мы сейчас идем.

– Вам не зачем здесь оставаться, – сказала барыня, обращаясь к Бобу с громким голосом, который более указывал на их общественное расстояние. – Мне ничего ненужно. Я не имею дела с разносчиками. Не забудьте затворить за собою ворота.

– Погодите немного, не горячитесь так, – сказал мистер Глег: – я еще не покончил с этим молодым человеком: Войдите ко мне, Том; войдите и вы, прибавил он, входя в дом.

– Мистер Глег, – сказала жена его: – если вы намерены пустить этого человека и его собаку перед моими глазами на мой ковер, то будьте так добры предупредить меня о том. Я надеюсь, что жена в праве требовать этого.

– Не беспокойтесь, сударыня, – сказал Боб, коснувшись шляпы. Он тотчас смекнул, что мистрис Глег личность, которую можно подурачить. – Мы с Мумисом останемся здесь на террасе. Поверьте, что Мумис хорошо умеет различать людей; мне пришлось бы целый час уськать его прежде нежели он бросился бы на истинную барыню, как вы. Право, удивительно, до какой степени он умеет различать и любить прекрасных женщин. Боже мой! прибавил Боб, кладя короб на землю: – не жалко ли, что такая барыня, как вы, не ведет дел с разносчиками, вместо того, чтоб ездить по новомодным магазинам, с полудюжиной изящно одетых молодых людей; которые глядят, будто проглотили аршин, точь-в-точь фигуры на бутылочных пробках. Все эти люди добывают себе обед из куска проданного коленкору, вследствие чего вы, само собою разумеется, должны платить втрое дороже, нежели разносчику, который простым способом добывает товар, не платит за наем лавки и не обязан прибегать к обману для удовлетворение своих изящных потребностей. Да, впрочем, вы сами не хуже меня знаете это, сударыня, вы, верно, видите насквозь этих лавочников.

– Да, могу, сказать, что я их хорошо знаю, да и разносчиков также, – заметила мистрис Глег, желая доказать, что лесть Боба не произвела на нее никакого действия, между тем, как ее муж, стоял за ней, положив руки в карманы и, расставив ноги, подмигивал и улыбался в супружеском восторге от возможности провести его жену.

– О, Конечно, сударыня! – сказал Боб. – Вы, без сомнение, имели дело с бесчисленным множеством разносчиков, когда были молоденькой девушкой, прежде нежели этому барину посчастливилось увидеть вас, я очень хорошо знаю, где вы жили; я часто видел рядом с домом сквайра Дарлее, ваш каменный дом со ступенями у подъезда.

– Да, действительно, – сказала мистрис Глег, разливая чай. – Так вы знаете мое семейство… Не родня ли вы тому косому разносчику, который носил нам ирландское полотно?

– Ну, вот видите! – сказал Боб уклончиво. – Разве не правда, что лучшие покупки были сделаны вами у разносчика? Вы видите, что даже косой разносчик лучше купца, не имеющего этого физического недостатка. Господи! если б я имел тогда счастье бывать в вашем каменном доме с этим коробом (при этом он нагнулся и трагически ткнул его кулаком), меня на каменных ступенях подъезда тотчас обступили бы хорошенькие девицы… то-то я бы распродал товару! Теперь разносчики ходят только лишь по бедным домам, а в богатых бывают разве для горничных. Плохия теперь времена! Взгляните, сударыня, на теперешние бумажные материи с рисунками и сравните их с теми, которые вы нашивали – и вы, Конечно, не наденете тех, которые ныне продают. Товар, который вы бы могли купить, должен быть первого сорта, такой же прочности, как черты вашего лица.

– Конечно, лучшей доброты, нежели тот, которым вы можете торговать. У вас, вероятно, кроме наглости, ничего нет первого сорта, ответила мистрис Глег, торжествуя при мысли своей ни с чем несравнимой проницательности. – Мистер Глег, решитесь ли вы, наконец, сесть за стол? Том, вот вам чашка чаю.

– Вы, правду говорите, сударыня: мой товар не для таких барынь, как вы: прошло то время. Грязная дешевизна урони ла нашу торговлю. У нас теперь бывает только товар с попорченными местами, которые могут быть вырезаны, или незаметны при ношении, а нет приличного для богатых людей, которые могли бы дать хорошие деньги. Я не из тех, которые предложили бы вам, сударыня, развязать мой короб – нет, я хотя наглый, как вы говорите. Теперешние времена делают людей наглыми, но не до такой степени.

– Что вы продаете, – спросила мистрис Глег. – Верно, красные товары, платки, и проч.?

– Разные, сударыня, разные, – сказал Боб: – но не станем лучше говорить об этом более. Я пришел сюда по делу мистера Тома; я не из тех людей, которые тратят время на разговоры о своих собственных делах.

– А что же это такое за дело, которое от меня скрывают? – спросила мистрис Глег, которая, будучи томима двойным любопытством, была принуждена оставить на время один из предметов его.

– Маленький план племянника Тома, – сказал добродушный мистер Глег: – и, кажется, недурной. Это собственно денежная спекуляция, то есть лучший вид планов для молодых людей, которые должны составить себе состояние – не правда ли, Джэн?

– Но я надеюсь, что это не такого рода план, в исполнении которого все должно лежать на его друзьях, как то ныне обыкновенно бывает с людьми. Да и скажите мне, пожалуйста, что этот разносчик имеет общего с делом, касающимся нашего семейства? Разве вы не можете, Том, говорить сами за себя и все рассказать вашей тетке, как прилично племяннику?

– Это Боб Джекин, тетушка, – сказал Том, сдерживая раздражение, которое всегда производил в нем голос его тетки. – Я его знаю с детства; он очень хороший малый и всегда готов оказать мне дружескую услугу. Ему случалось посылать за границу товар небольшими партиями, в виде частной спекуляции, и он полагает, что если б я сделал то же, то мог бы нажить денег, так как это предприятие может дать большие проценты.

– Большие проценты? с жадностью – воскликнула тетка Глег: – а что вы называете большими процентами?

– По словам Боба, десять или двенадцать на сто, за уплатою издержек.

– В таком случае, почему же вы не уведомили обо всем этом ранее, мистер Глег? – сказала мистрис Глег, обращаясь к мужу тоном глубокой укоризны. – Разве вы не твердили мне постоянно, что невозможно получить более пяти процентов?