Анна приехала за дочерью в день, когда вернулся Костя. Дарье еще не надоели заботы няньки, и она договаривалась, что на каникулах или в выходные будет приезжать к Нате и Нике. Косте, который отоспался во время длинных перелетов туда и обратно, сменил обстановку, погрузился в профессиональные проблемы, командировка пошла на пользу. Он расслабился, встряхнулся и стал почти похож на себя бездетного. За время его отсутствия с женой и детьми ничего страшного не произошло — и это добавило ему хорошего самочувствия.

За ужином Костя рассказывал о Японии, а Анна думала о том, что он и Вера, которая столько знает о латиноамериканской культуре, умеют донести собственные впечатления, поделиться ими в забавном и интересном рассказе. Она же столько стран посетила, а ни детям, ни друзьям, ни Суслику — ничего не рассказывает: не умеет.

Костя подмечал интересные детали, мелочи вроде зонтиков, которые японцы оставляют в разных местах для общего пользования. Случился дождь — берешь в магазине с особой подставки зонтик, дождь кончился — зашел в другой магазин, оставил его там. Или страсть японцев к упаковкам, которая значит не меньше, если не больше, чем сам подарок.

— А сами японцы? — спросила Вера. — Какое впечатление они на тебя произвели?

— Вежливые, постоянно кланяющиеся, пристрастные к малым формам, деталям, нюансам. В глубине души упрямые до жесткости. Нет, пожалуй, я скачусь до характеристик, почерпнутых в литературе. Из личных впечатлений, — Костя на секунду задумался, — скорее всего, самое удивительное — это их приверженность к классификации людей по группам крови. Нечто вроде астрологии. С научной точки зрения и то и другое — полнейшая белиберда. Было проведено множество исследований, которые точно установили — группа крови не определяет никакие другие физиологические особенности организма, и уж тем более его психику. Но, как водится, голоса ученых тонут в громком хоре фальсификаторов. Если японец в беседе спросит вас о вашей группе крови, а вы пожмете плечами, мол, не знаю, — это будет крайняя степень невежливости, как будто вы имя свое отказались назвать. На дальнейшем знакомстве можно смело ставить крест.

— Мама, — Дарья давно ждала момента, чтобы вклиниться в монолог дяди Кости, — а у меня какая группа?

— Вторая, — ответила Анна.

Дарья принялась уговаривать дядю Костю, чтобы он все рассказал о ее характере. Костя достал брошюрку на английском языке и, насмешливо улыбаясь, перевел:

— Вторая группа, или “А” по их маркировке. Это сильные целеустремленные личности. В душе лидеры, энтузиасты, оптимисты, во всех областях деловые люди.

— Все совпадает, — осталась довольной Дарья. — А у тебя, мама?

— Первая, — сказала Анна.

— Первая, или “О”, — переводил Костя, — цельные натуры, любящие порядок и организованность, уделяющие внимание мелочам и деталям, трудолюбивые и усердные, спокойные и аккуратные, во многом идеалистичные.

— Подходит, — согласилась Анна.

— Теперь тетя Вера, — потребовала Дарья.

— Третья группа, или “В”, — кивнул Костя, — дипломатичные в отношениях, рациональные в поступках, легко обучаемые, обладают образным богатым воображением.

— Ну все точно, — воскликнула Даша, хотя и не все поняла в сказанном.

— Остался ты, Костя, — улыбнулась Вера, — что там про четвертую группу?

— Четвертая группа, или “АВ”, — для нее характерна гибкость, но горячность и необузданность, творчество и созидательность, высокая способность к концентрации внимания, нешаблонность в поступках.

— Вот так! Видите? — Дарья в восхищении захлопала в ладоши. — А вы, дядя Костя, говорите!

— Ой, — Костя, подражая ей, тоже всплеснул руками, — я нечаянно перепутал! То, что про тебя, Дашенька, я прочитал твоей маме. Маме — про тетю Веру. Себе — про собственную жену, а ей — про ее подругу.

— Нечестно! — завопила Дарья. — Я так ничего не помню!

— И не надо, — успокоил ее Костя, — все равно совпадет. Ты у нас лидер? Лидер. А мама твоя лидер? Тоже лидер. А какой лидер тетя Вера — ты мне на слово поверь. И я не лыком шит. Дашенька, человек должен изучать себя сам, а не пользоваться шпаргалками на уроках жизни. Иначе он станет двоечником. Один древний философ очень мудро призывал: познай самого себя!

— А другой добавил: но никому потом не рассказывай, — вставила Вера. — Дарья, ты кем хочешь стать?

— Я бы хотела такую работу, чтобы поменьше делать, но много получать.

— Вот я и говорю! — Костя подмигнул ей. — Чтобы ничего не делать, Дашенька, надо очень много учиться.

— Золотые слова, — поднялась Анна, — я институт не окончила и теперь работаю как каторжная. Вам пора детей кормить, а нам домой отправляться. Хорошо у вас, ребята, но Кирюша там у нас оставлен на Ирину.

“А Сусликов, — подумала она про себя, — уже, наверное, сгрыз от ярости телефон. Неделю не виделись”.

У Игоря Самойлова была квартира на Кутузовском проспекте и загородный коттедж под Москвой. Коттедж Татьяна не любила — его строили под присмотром первой жены Игоря, отделывали модные дизайнеры, и громадный дом с холодным строгим интерьером, с преобладанием фиолетовых и голубоватых тонов, абстрактной живописью и странными скульптурами навевал на нее тоску. А квартиру Игорь приобрел, когда только стал богатеть, и она своей роскошью восхищала Татьяну. Ей не приходило в голову, что обилие бронзовых светильников, зеркал в тяжелых рамах, золото обоев, красный бархат штор и мебельной обивки напоминали убранство публичного дома. Татьяна в публичных домах не бывала, а после ее донецких апартаментов это был просто музей. Анна свои квартиры давно не ремонтировала и лишь по мере необходимости латала дыры или покупала мебель и бытовую технику. Вера с Костей жили довольно скромно. И только Игорь — богато и роскошно. Татьяна бродила по его квартире и чувствовала себя принцессой в королевском замке. Будь Татьянина воля, она бы никогда отсюда не выходила. Но волю требовалось призвать для осуществления задуманного плана.

По мнению Татьяны, увлечения Игоря моделями и актрисками, о которых поведала Анна, вовсе не соответствовали его истинным устремлениям. Ему нужна была женщина-мама — настоящая опора и крепкий тыл. Татьяне не приходилось притворяться, чтобы изображать из себя верную подругу, — она таковой и была. Единственное, что она скрывала от Игоря, — это свой страх потерять его и, соответственно, пережить крушение матримониальных планов. Игорь работал на износ, но когда приходил вечером домой, уставший и одновременно возбужденный какими-то планами и проектами, его без упреков и обид — ну почему так поздно?! — ждала веселая Татьяна, которая ставила перед ним тазик с горячей водой, опускала туда его ноги, а потом массировала их с ментоловым кремом. И он оживал — для легкого ужина, легкой беседы и легкой любви. Таня спрашивала его о делах, но только о тех, о которых ему самому хотелось говорить. И постепенно Игорь стал делиться с ней и советоваться. Большей частью их разговоры касались человеческих качеств и характеров компаньонов и партнеров Игоря. К его удивлению, Татьяна проявила завидные знания человеческой натуры. И несколько раз, поступив, как она советовала, а не как сам собирался, он добивался успеха. Если после банкета или ужина он приходил изрядно навеселе, она не обижалась, напротив, подшучивала над его плохой координацией движений и бессвязной речью. А утром мягко, но настойчиво пресекала попытки увильнуть от обязательной программы — горячий душ, двухкилометровая пробежка на тренажере, холодный душ, стакан апельсинового сока, чашка кофе. С похмелья отменялись только упражнения со штангой. Татьяна не стремилась показываться с ним в обществе, а он не настаивал на этом. Она благодарила его за подарки, но одинаково тепло — за серьги с бриллиантами и коробку конфет. Она ничего не просила для себя, но деликатно указывала на то, что необходимо ему, — поменять одеколон на более мягкий, купить новый летний костюм, подстричь волосики в носу и ногти на руках, заменить галстук. Игорь не замечал ее присутствия, когда был занят делами, и она всегда оказывалась под рукой, если ему что-то требовалось. У Татьяны кончалось время, а для решающего штурма все не выпадал нужный момент — Игорь приходил слишком поздно и выжатый как лимон. Татьяна тянула до последнего. С тоской и болью в сердце она заказала билет в Донецк на понедельник. Оставалось два дня — суббота и воскресенье. Судьба смилостивилась над ней — Игорь обещал прийти в субботу не позже девяти вечера.