– Это ещё что?! – воскликнул Корин.

Оба устремились к незапертой двери и выбежали наружу.

– Кто-то бросил пороховую бомбу! – донёсся крик одного из слуг. – Чернь с улицы ломится в ворота!

И тут какой-то человек запрыгнул внутрь через окно, пронёсся по комнате и, пока я пытался извернуться, чтобы увидеть, кто же это, подскочил к двери, за которую выбежали мои мучители, захлопнул её и запер на засов. В неё тут же начали ломиться, но двери у Корина, вовсе не желавшего, чтобы его застали врасплох в обществе чужих жён, были прочные и надёжные.

– Эй, бастард, опять ты развлекаешься без меня! – воскликнул нежданный гость, и я узнал Рикуса.

Он перерезал верёвки, помог мне подняться и выбраться в окно. Мы вывалились наружу, в переулок, где мальчонка, нанятый мной для слежки за Трибо де Пуленом, ждал нас с осёдланными лошадьми.

Пока я взбирался в седло, Рикус бросил ему увесистый кошель и пояснил:

– Твой малыш проследил за каретой и сообщил, что тебя «пригласили в гости». И он же взбудоражил народ на улицах, чтобы отвлечь твоих «приятелей».

Я наскоро пробормотал благодарность, но дал себе слово, что при первой же возможности парнишка получит достойное вознаграждение.

Скакать во весь опор по мощёным улицам кони не могли, то и дело приходилось их сдерживать, чтобы копыта не поскользнулись на камнях. Но и оставить лошадей тоже было нельзя – пешком мы далеко из города не ушли бы.

По приближении к воротам я приметил троих мужчин в мундирах королевской стражи, которые о чём-то беседовали с караульными. Среди них я узнал одного из личных помощников короля.

Мы с Рикусом пришпорили коней и понеслись вперёд. Караульные у ворот вскинули мушкеты. Рикус сбил одного из них конём, но второй выстрелил в меня и, судя по тому, как дёрнулась подо мной лошадь, попал. Я выпростал сапоги из стремян, перекинул ноги и упал на бок, чтобы не оказаться придавленным крупом упавшего животного.

При падении меня так приложило о дорогу, что буквально выбило из меня весь воздух. Я откатился в сторону, попытался встать и, подняв взгляд, увидел, как мушкетный приклад качнулся возле моего лица. Попытка уклониться от удара не увенчалась успехом – сильный толчок снова сбил меня наземь.

Подскочившие стражники мигом заломили мне руки.

Подошедший королевский секретарь окинул меня взглядом и приказал:

– Отведите этого разбойника в тюрьму. Ему придётся ответить на множество вопросов.

Увы, всякая история имеет не только начало, но и неизбежный конец.

Это была уже вторая тюрьма, в которую меня угораздило попасть. Надо сказать, королевскому застенку далеко до той жуткой дыры, куда попадают узники ловцов. В его тюрьме камеры, по крайней мере, находятся на уровне земли, в них сухо и двери не сплошные, а забраны решётками. Не то что у служителей Единого, где темнее, чем в царстве Тёмного.

Если бы меня то и дело не выволакивали из камеры и не подвергали пыткам, я мог сказать бы, что в ожидании смертной казни проводил там время вполне сносно.

По моим прикидкам, прошёл примерно месяц, прежде чем ко мне явился первый, не считая, разумеется, палачей, посетитель. Вне всякого сомнения, чтобы быть допущенным к столь важному преступнику, ему пришлось изрядно потратиться на взятки. Явился он в плаще с капюшоном, надвинутым на лицо, желая остаться неузнанным.

Завидев приближающуюся тёмную фигуру, я подумал, что это Рикус, вскочил с каменной скамьи, но, увы, надежды оказались напрасными, то был вовсе не друг, пришедший меня спасти.

– Ну, хорошо ли ты проводишь время в компании своих братьев, крыс и тараканов? – поинтересовался посетитель вместо приветствия.

– Прекрасно. В отличие от моего двуногого братца они не столь алчны и злобны.

– Не называй меня своим братом. Моя кровь чиста!

– Возможно, в один прекрасный день мне удастся увидеть, какого она цвета…

– Не думаю, что ты проживёшь так долго, чтобы пролить мою кровь.

– Ладно, ты ведь не просто так сюда притащился. Выкладывай, зачем пришёл, братец.

Он порывисто стащил с себя капюшон. Лицо Лафета исказила злобная гримаса, в глазах зажёгся огонёк ненависти, губы скривились.

– Хочу, чтобы ты знал, что о свадьбе уже объявлено. Пока ты гниёшь в тюрьме и пытаешься спасти свою жалкую жизнь, я женюсь на Элоизе.

– Ты, конечно, можешь принудить её к замужеству, но не к тому, чтобы она тебя полюбила.

– Элоиза ещё полюбит меня. Надеюсь, ты не думаешь, будто она, дева чистой, благородной крови, способна полюбить эльфийского полукровку, это грязное отродье, которое и человеком-то назвать трудно?

– Да, братец, сразу видно, как глубоко тебя это задевает. Ты ведь прекрасно знаешь, что любит Элоиза меня, а ты можешь овладеть ею лишь насильно, с помощью её дядюшки. Неужели это именно то, что тебе нужно, братец? Заполучить женщину с помощью принуждения и обмана?

Злоба клокотала в Лафете с такой силой, что он весь буквально дрожал. А я гнул своё:

– Каково это: знать, что тебе пришлось покупать у дядюшки невесту, которая тебя на дух не переносит? Кстати, а какова доля короля в твоих махинациях с зерном? И скольким детям придётся умереть от голода ради удовлетворения твоей алчности?

– Я пришёл сюда сказать, как я тебя ненавижу. Само твоё существование с раннего детства отбрасывало чёрную тень на мою жизнь. Дедушка поведал мне о грехе моего отца, о том, что он запятнал честь одной из самых гордых фамилий империи, сочетавшись браком с эльфийской девицей.

И тут меня словно громом поразило: значит, маркиз Амадей был женат на моей матери! Получается, что я никакой не бастард! Брак узаконил моё рождение: неудивительно, что Лафет и его дед всегда боялись меня. Отец, по своей природе поэт и мечтатель, не просто прижил с матерью моего аватара-ребёнка, но и обвенчался с ней, сделав тем самым полукровку законным наследником семейства, состоящего в родстве с императором.

– Ты боишься меня, потому что, как старший сын, именно я должен наследовать титул после смерти отца! – воскликнул я и, запрокинув голову, расхохотался. – Всё, о чём ты только мечтал, по праву принадлежит мне: титулы, особняки, поместья – словом, всё, в чём ты видишь смысл жизни. И даже женщина, которую ты вожделеешь!

– Тебе не принадлежит ничего, кроме грязи, в которой ты здесь валяешься, да паразитов, пожирающих твою плоть. – Лафет помолчал, затем вынул из кармана лист бумаги. – По просьбе моей будущей жены я согласился сходить сюда и доставить тебе от неё послание. Элоиза по-прежнему благодарна тебе за спасение жизни и чести.

Я подошёл к решётке и протянул руку сквозь прутья, чтобы взять бумагу, но тут Лафет уронил письмо на пол, схватил меня за запястье и дёрнул на себя, одновременно другой рукой ударив кинжалом в живот.