Л потом Временное правительство должно издать обращение к народу, где прямо написать, что кучка отщепенцев попыталась разрушить армию и узурпировать власть. И была по закону военного времени расстреляна. И так будет с каждым, кто осмелится в новой свободной России опрокинуть фронт и обесценить миллионы солдатских жизней, уже принесенных на алтарь победы. Такая же участь ждет дезертиров, германских шпионов и тех, кто попытается оказать неповиновение своим командирам. Новая власть не допустит того, чтобы Россия войну проиграла. Далее подпись, печать. Вот такой документ должны выпускать патриоты, радеющие за свою Родину.

Как вы понимаете, ничего подобного господа «временщики» не написали. Газету «Известия» не закрыли. Никто и не подумал арестовать Совет. Почему? Да потому, что это — свои! И господа, и товарищи делали одно святое дело — гробили Российскую империю! Когда речь шла о «чужих», они были абсолютно единодушны. Никакие «демократические» сомнения им не мешали. Например, сразу после Февраля «Союз русского народа» и другие черносотенные организации были запрещены. 5 марта не правительство даже, а Исполком Петросовета закрыл черносотенную газету «Русское знамя». И «временщики» не назвали это незаконным. Но ведь это недемократично? Почему анархистам можно иметь организации и газеты, а черносотенцам нет? Потому что там «свои», а здесь «чужие»…

Сомневаетесь? Тогда присмотритесь к карьере товарища Керенского. Он единственный из Временного правительства входил в состав Совета. Поэтому, как минимум, нес ответственность за создание Приказа № 1. Допустим, что были господа остальные министры Временного правительства людьми тонкой организации и расстрелять своих соседей по Таврическому дворцу не могли. Не позволяла их душевная конституция и арестовать авторов приказа. Но хотя бы выгнать из правительства Керенского было можно? За то, что без согласования (а всю вину за приказ историки возлагают только на Совет) участвовал в попытке развалить армию! Или это тоже «недемократично»?

Вместо увольнения через полтора месяца Александра Федоровича Керенского ждало повышение. Он был назначен… военным министром! И сразу издал документ, который генерал Алексеев назвал «последним гвоздем, вбитым в гроб русской армии». Генерал Деникин писал, что эта бумага «окончательно подорвала все устои старой армии». Этот реквием вооруженным силам России называется Декларацией прав солдата. Несмотря на то что на одном из совместных заседаний членов правительства и высшего военного командования генералы открыто заявили свое крайне негативное отношение к готовящемуся постановлению, Декларация все же была принята. Вот наиболее важные пункты этого документа:

— Все военнослужащие пользуются всеми правами граждан.

— Каждый военнослужащий имеет право быть членом любой политической, национальной, религиозной, экономической или профессиональной организации, общества или союза.

— Каждый военнослужащий, во внеслужебное время, имеет право свободно и открыто высказывать устно, письменно или печатно, свои политические, религиозные, социальные и прочие взгляды…

— Все без исключения печатные издания (периодические или непериодические) должны беспрепятственно передаваться адресатам…

— Обязательное отдание чести, как отдельными лицами, так и командами, отменяется…

— Все наказания, оскорбительные для чести и достоинства военнослужащего, а также мучительные и явно вредные для здоровья, не допускаются.

О пагубном влиянии Приказа № 1 и Декларации прав солдата даже не хочется писать. Вы это найдете в любой литературе, посвященной этому трагическому периоду нашей истории. Отметим лишь одну цифру: за всю Первую мировую войну во французской армии было расстреляно 600 дезертиров, в британской — 346, в немецкой — 48. На 1 сентября 1917 г. из русской армии дезертировало около 1 млн. 865 тыс. человек. Столь несопоставимые величины не означают, что наши вооруженные силы состояли сплошь из трусов и подлецов. Немцы, англичане и французы не очень любили бегать с фронта, потому что за этим следовал гарантированный расстрел. А у нас… у нас Временное правительство вдобавок к Приказу и Декларации еще и официально отменило смертную казнь! Но почему-то очевидность того, что страну гробили сознательно и целенаправленно, до сих пор вызывает у историков сомнения…

Представьте себе, что во время немецкого наступления на Москву неким приказом были бы вдруг ликвидированы все местные органы власти.

Распущена милиция и вместо нее сформировано народное ополчение (ведь слово «милиция» именно так с английского и переводится).

На свободу выпущены политические заключенные, а следом за ними и все уголовники.

Разом было бы уволено со своих постов 70 командиров пехотных и кавалерийских дивизий.

Солдатам разрешили бы не слушать начальников, не отдавать честь и самим выбирать себе начальников.

Но и у этих командиров отобрали бы возможность любого наказания провинившихся и неподчиняющихся.

Распоряжением министра обороны разрешили доставлять в воинские части любые газеты, вплоть до анархистских.

Устояла бы после этого Москва?

Думаете, что смогла бы удержаться? Тогда еще несколько слов о деятельности Временного правительства. 11 марта 1917 г. между Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов и Петроградским обществом фабрикантов и заводчиков подписывается соглашение. На всех фабриках и заводах вводится 8-часовой рабочий день при сохранении заработка и создаются фабрично-заводские комитеты. Замечательное решение — однако в который раз хочется задать вопросы: куда же так спешат деятели Совета и можно ли во время войны перестраивать работу промышленности? В блокадном Ленинграде и осажденном Сталинграде рабочие работали по 14–16 часов в сутки и давали фронту снаряды, патроны и танки. Во время не менее страшной Первой мировой войны русской армии не меньше были нужны пулеметы, ружья и снаряды. Но у рабочих теперь рабочий день ограничен. И не законодательно даже, а некой договоренностью между кучкой самозванцев и владельцами заводов! Ладно, они-то все с ума посходили, но правительство же должно поставить их на место и объяснить, что:

— во-первых, не в компетенции Совета регулировать важнейшие экономические показатели экономики, работающей на фронт;

— во-вторых, желание работать поменьше, а получать побольше, проявленное во время войны, однозначно ведет страну к поражению.

Но в том-то и дело, что Временное правительство усиленно поощряло возникновение шкурных интересов у солдат на фронте и у населения в тылу. Везде! Поскольку в Совете заседали «свои», правительство соглашается с ними, что продолжительность рабочего дня должна быть 8 часов. Разрешены руководством страны стачки и забастовки. И вот уже все трудящиеся России начинают бороться за свои права. Во время войны они требуют сокращения рабочего дня и увеличения зарплаты. При отказе удовлетворить их требования — объявляют забастовку. 23 апреля 1917 г. правительство придает законную форму возникшим на предприятиях фабрично-заводским комитетам. Отныне «рабочий контроль» над производством становится фактом в пока еще капиталистической стране. И именно рабочий, а не государственный контроль!