Сперва он даже не понял, что произошло. Тени вдруг прекратили атаку и просто поплыли вслед за ним. Ричард, размахивая мечом, прокладывал себе путь. Какое-то время они не пытались избежать ударов клинка, а просто висели на месте. Потом призраки заскользили, как струйки дыма в неподвижном воздухе. Они направлялись к стенам границы и, теряя зеленоватое сияние, превращались по ту сторону в темные контуры. Наконец Ричард смог передохнуть. Руки тряслись от напряжения и усталости.

Так вот что это такое: не люди-тени, а твари из границы, твари, которые выходят наружу и заманивают людей, как чуть было не заманили его самого.

Как заманили Кэлен.

Из самой глубины его существа поднялась боль. На глазах проступили слезы.

— Кэлен, — прошептал он в холодном утреннем воздухе.

Его сердце разрывалось от невыносимой тоски. Она погибла, погибла по его вине. Он потерял бдительность, подвел ее, не уберег. Как же это могло произойти? Так скоро? Так легко? Эди предупреждала его, что они будут звать. Почему же он был так неосторожен? Почему позабыл о ее предупреждении? Вновь и вновь у него в мыслях возникало видение. Он представлял себе страх, смятение, изумление Кэлен. Куда он пропал? Ведь она зовет его, умоляет о помощи. Он ощутил ее боль. Увидел ее смерть. От отчаяния у него все смешалось в мозгу. Он плакал, желая повернуть время вспять, мечтая все изменить. Не слушать эти голоса, не отпускать ее руку, спасти ее. Слезы бежали по его лицу. Он опустил меч. Острие клинка волочилось по земле. Ричард слишком устал, чтобы убрать его в ножны. Он брел вперед не разбирая дороги. Камни обвала кончились. Зеленый свет померк и погас. Ричард вошел в лес и ступил на тропу.

Кто-то прошептал его имя. Мужской голос. Ричард остановился и посмотрел назад.

В свете границы стоял отец.

— Сынок, — прошептал он, — позволь мне помочь тебе.

Ричард вперил в него пустой, безжизненный взгляд. Утро осветило небосвод, омыв все влажным серым светом. Единственным цветом было зеленое сияние вокруг отца, который протягивал к нему распростертые руки.

— Ты не можешь мне помочь, — хрипло прошептал Ричард.

— Могу. Она с нами. Ей ничто больше не угрожает.

Ричард сделал несколько шагов к отцу.

— Не угрожает?

— Нет, не угрожает. Идем, я отведу тебя к ней.

Ричард сделал еще несколько шагов, волоча за собой меч. Слезы бежали по его щекам. Грудь тяжело вздымалась.

— Ты правда можешь меня к ней отвести?

— Да, сынок, — ласково сказал отец. — Идем. Она тебя ждет. Я отведу тебя к ней.

Ричард покорно брел к отцу.

— И я смогу быть с ней? Навеки?

— Навеки, — донесся тихий голос.

Ричард шагнул в зеленый свет, к отцу, который тепло улыбнулся ему.

Оказавшись рядом с отцом, Ричард поднял Меч Истины и вонзил ему в сердце. Отец смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Сколько раз, дорогой отец, — стиснув зубы, спросил Ричард сквозь слезы, — сколько раз придется мне разить твою тень?

Отец замерцал и растворился в тумане.

На смену гневу пришло горькое удовлетворение, потом и оно исчезло.

Ричард вновь ступил на тропу. Слезы струились по его лицу, покрытому грязью и потом. Он утер их рукавом и проглотил ком, застрявший в горле.

Лес равнодушно принял Ричарда.

Ричард с трудом вложил меч в ножны. В этот момент ему в глаза ударил свет ночного камня, струившийся из кармана. Вокруг было еще достаточно темно, и камень слабо сиял. Ричард остановился, достал гладкий камень и убрал его в кожаный мешочек. Желтый свет погас.

Ричард шел вперед с мрачной решимостью, касаясь порой пальцами спрятанного под рубахой клыка. Одиночество, самое глубокое, какое он только знал, согнуло ему плечи. Все друзья потеряны для него. Теперь Ричард знал, что его жизнь более не принадлежит ему. Он — Искатель. Ни больше. Ни меньше. Он уже не свободен. Его долг — служение другим. Он орудие, такое же, как и меч, чье предназначение помогать другим. Тем, кто смог бы жить. Жить нормальной жизнью, подобной той, что открылась ему лишь на миг.

Он ничем не отличается от темных тварей в границе. Носитель смерти.

И он отчетливо сознавал, кому ее несет.

* * *

Магистр сидел на траве перед спящим мальчиком, распрямив спину и скрестив ноги. Его ладони покоились на коленях. На лице блуждала улыбка.

Он думал о том, что произойдет на границе с Исповедницей Кэлен. Первые утренние лучи проникали в узкие окна над головой. В их свете ярко сияли растущие на клумбах цветы. Рал медленно поднес правую руку к губам, лизнул пальцы и, пригладив брови, аккуратно вернул руку на прежнее место. При мысли о том, что он сделает с Матерью-Исповедницей, его дыхание участилось. Рал восстановил дыхание и вернулся к более насущным проблемам.

Он пошевелил пальцами. Карл открыл глаза.

— Доброе утро, сын мой. Рад тебя видеть, — сказал Рал самым дружелюбным тоном. Улыбка, вызванная другими мыслями, оставалась у него на губах.

Карл моргнул и сощурился от яркого солнечного света.

— Доброе утро, — сказал он, зевая. Потом поднял глаза и добавил: Отец Рал.

— Ты хорошо спал, — уверил мальчика Рал.

— Ты был здесь? Всю ночь?

— Всю ночь. Я ведь обещал. Я не стал бы обманывать тебя, Карл.

Карл улыбнулся.

— Спасибо. — Он опустил глаза. — Мне было очень страшно. Наверное, я вел себя глупо.

— Мне не кажется, что ты вел себя глупо. Я рад, что смог побыть здесь и успокоить тебя.

— А папа говорил, что бояться темноты глупо.

— В темноте водятся такие существа, которые могут на тебя наброситься, — грустно сказал Рал. — Ты умный мальчик, если понимаешь это и остерегаешься их. Твоему отцу было бы лучше тебя послушать и поучиться.

Карл просиял.

— Правда? — Рал кивнул. — Да, именно так я всегда и думал.

— Если ты действительно кого-то любишь, то будешь слушать его.

— Отец всегда говорит, чтобы я помалкивал.

Рал неодобрительно покачал головой.

— Мне странно слышать такое. А я-то думал, они тебя очень любят.

— Любят. По крайней мере, большее время.

— Тебе виднее. Конечно, ты прав.

Светлые волосы Магистра сияли в солнечных лучах. Белое облачение ярко сверкало. Он ждал. Наступила томительная тишина.

— Но мне здорово надоедает, когда они постоянно твердят, что я должен делать, а что — нет.

Рал поднял брови.

— Мне кажется, что ты уже достиг того возраста, когда можешь сам думать и принимать решения. Ты такой умный мальчик, почти мужчина, а они указывают тебе, что делать, — добавил он скорее про себя и покачал головой. Потом, будто не в силах поверить словам Карла, спросил: