– Я приглашал?

– Да. Вернее, некий твой друг, которого ты попросил об этом.

– И что, он сказал, что я жду тебя здесь?

– Да. А что, разве не так?

– Я, конечно, очень рад тебя видеть, Марина, тем более что мне нужно было с тобой поговорить кое о чем, но я никого не просил звонить тебе и сюда не приглашал. Извини. Я думаю, кому-то надо было, чтобы ты увидела меня с этой женщиной. Может быть, и с тобой опасно встречаться?

– Что за бред?

– Я уже не знаю, чему верить, а чему нет. Мне все время приходится ждать неприятностей. Если я их ожидаю, они не происходят, но стоит чуть-чуть расслабиться – и они тут как тут.

– Со мной можешь не напрягаться. Даже если бы мне никто не позвонил, я бы все равно с тобой встретилась. Сегодня разговаривала с Лизой. Она сказала, что добралась до места благополучно, что кое-что передала тебе, и еще просила тебе помочь. Я догадываюсь, что она могла тебе передать из Германии.

– Да. Это марки. Возможно, на следующей неделе мне надо будет отдать долг – где-то около двух тысяч рублей.

– Я скажу тебе, сколько это будет в валюте. Думаю, во вторник мы все и поменяем.

– Очень хорошо. Знаешь, о чем я хотел тебя спросить?

– Даже не догадываюсь.

– ам, на Халтурина, живет один молодой человек по имени Виталик. Вот уже две недели я его не вижу, куда-то он запропастился. Что ты можешь мне о нем сказать?

– Почти ничего. Скользкий он тип. Веселый, неглупый, образованный. Закончил филфак ЛГУ. Сам он из Свердловска. Здесь квартиру снимал. Машину свою «опель рекорд» ставил так, что мне уже было и не въехать во двор. Мы с ним крепко поругались на этой почве. Лиза его хорошо знала. Но дел с ним никаких не имела. И вообще обходи его стороной. Это мерзкий тип. Тебя это интересует?

– Нет, это меня не интересует.

– Я вижу, ты сегодня не в настроении.

– И да, и нет.

– Ладно, тогда встретимся во вторник.

– Спасибо, Марина. Ой, постой секундочку и не шевелись. Слушай, это фантастически красиво. Жаль, что ты себя не видишь со стороны.

Это произошло неожиданно – выглянуло солнце и так озарило ее золотистые волосы, что они неестественно стали переливаться в его лучах всеми цветами радуги. Такое великолепие Михаил видел впервые. И это действительно было очень красиво. Он всегда видел существо явления, то есть главное, а не конкретный предмет, с которым это явление было связано. Такой же была и Лиза.

– Михаил, зачем тебе это? – с грустной улыбкой сказала Марина и, сделав элегантный жест пальцами правой руки, направилась к метро «Горьковская».

– Извини, если я тебя обидел, не уходи.

Она остановилась, обернулась и непривычно нормальным тоном произнесла:

– Я понимаю, тебе одиноко. Моя компания тебя не устраивает, а с другими женщинами ты ведешь себя так правильно и официально, словно находишься на партсобрании. В жизни такого не бывает. Жизнь требует эмоций и естественных отношений. Ты думаешь, я не люблю Андрея? Еще как люблю. Не меньше, чем ты свою Лизу. Но он уехал. Так же, как и она. «Так надо», – сказал он перед отъездом. А кому надо? Мне? Мне этого не надо. Куда, на сколько? Ведь кто-то знает, только не я. Вот и вся любовь.

Почему-то на ум приходили аналогии. Михаил усиленно не хотел этих аналогий. Поэтому думал о том, почему она не на машине. Вероятно, она так спешила к нему, что на машине боялась опоздать. Марина и метро – это трудно было представить. И вот надо же! Михаила мучили угрызения совести.

– Не уезжай, пожалуйста. Я тебя потом сам отвезу.

– Извини, Михаил. Я все же поеду на метро.

– Не всякое общение мужчины и женщины можно назвать соблазном.

– Вот поэтому и до свидания.

Он вернулся домой. Закрыл двери и окна на все запоры, задернул шторы и занавески, включил свет и стал читать письмо в десятый, а может быть, и в двадцатый раз. Лиза писала:

«Любимый мой.

Не могу подробно писать обо всем. Некоторые вещи я и сама не понимаю, а на что-то просто не обратила внимание. Дневник я тоже не вела. Нет времени, да и не очень-то это хорошо у меня получается. Опять же, в сумочке его носить не будешь, а оставлять в номере нельзя. Все ценное ношу с собой. Поэтому напишу о самом главном.

Перед тем как уехать, я встретилась с братом. Я о нем тебе не рассказывала. Его зовут Алексей (остальное о нем при встрече). Надо было посоветоваться, как мне поступать – ехать в Германию или остаться в Питере. Если ехать, то как решить некоторые проблемы, связанные с прежними моими отношениями кое с кем. Что-то нужно было решать и с дочкой. Слава богу, отец поправился, и теперь они на пару с мамой присмотрят за Аленкой. Сейчас она на даче. Там дед с бабой – люди взрослые, но и за ними надо приглядывать. Все мне в один голос твердили: “Езжай, езжай, нечего тебе здесь сейчас делать”.

У меня было десять причин, почему надо было ехать.

Первое надо – подтвердить контрактное предложение по работе в Швеции.

Второе надо – предварительно согласовать все условия моего пребывания в Стокгольме с учетом Аленки и тебя.

Третье надо – что-то подыскать и тебе.

Четвертое надо – заработать какие-то деньги на первое время, хотя бы две-три тысячи долларов. С пустыми руками ехать в Швецию – абсурд.

Пятое надо – показать мою коллекцию одежды: это моя визитная карточка, это мое profession de foi, мое умение, мои взгляды, мои убеждения.

Шестое надо – с некоторыми людьми, о которых я писала выше, разойтись по-хорошему.

Седьмое надо – выполнить контрактные обязательства, неисполнение которых может мне вылиться в весьма существенную неустойку.

Восьмое надо – оценить ситуацию на Западе.

Девятое надо – хоть чуть-чуть узнать о том, чего следует ожидать в Питере и в Союзе в ближайшее время.

Десятое надо – выполнить маленькую просьбу брата.

Сейчас я с уверенностью могу сказать, что в Швецию ехать надо, хотя нас ждут и в Германии тоже. Более того, по заявлению одного влиятельного человека, сегодня время работает на нас. На наших всевозможных шоу и после них присутствуют не только специалисты, богема и тусовщики, но и бизнесмены, политики, журналисты. Последнее время нами очень интересуется криминальный мир. Все чрезмерно много пьют и болтают много лишнего. Так вот, этот официальный дядечка из кабинета премьер-министра земли Бранденбург на одном из банкетов в его родовом замке сказал, что где-то через два-три месяца в Союзе произойдет нечто радикальное. Тогда или даже прямо сейчас можно спокойно остаться в Германии и получить статус не хуже еврейского “контингентного беженца”. По этому статусу срок вида на жительство не установлен. Выдается разрешение на трудовую деятельность, право на социальную помощь, пособие по безработице и очень много других социальных льгот, например на страховку, на курсы изучения немецкого языка, профессиональную переподготовку, право на жилье и пособие на детей. Он запал на меня и всячески уговаривал остаться в Германии. Я объяснила, что уже обручена и собираюсь обвенчаться, как только вернусь в Россию. Он мне говорит: “Зачем привозить русского медведя, если у нас медведей на гербах значительно больше. Наши медведи породистые”. На это я ответила ему так: “Мой медведь высшей пробы, с элитной родословной”. “Тем более, – сказал он, – тогда приезжайте вместе, такие медведи тоже нужны Германии”.