– От кого, если не секрет?

– Секрет.

– Я не люблю секретов и никаких дел с ними иметь не хочу.

– Вот вас и просят избавиться от секретов. Очень хорошую сумму предлагают. Баснословно хорошую. В валюте. Сейчас валюта – на вес золота и в прямом, и в переносном смысле. За границей наши «деревянные» никому не нужны, – Виталик говорил тихо, но внятно.

Он внимательно посмотрел в глаза Михаила, но тут же отвел свой взгляд в сторону. Его собеседник молчал. Выждав паузу, Виталик добавил:

– А я бы еще и пистолетик прикупил, для себя. Но не настаиваю. Понимаю, семейная реликвия, именное оружие. Память, как-никак. Здесь у меня задаток и, конечно, мой долг за костюм. С процентами.

– Вы безнадежный человек, Виталик. Несете какой-то бред. Я вас совершенно не понимаю. А ведь у меня на ваш счет была надежда.

– Ой, Михаил, никогда не женитесь на надежде, она умирает последней.

– Извините, Виталик, мне пора.

Михаил повернулся к нему спиной и направился к восьмому подъезду, а бывший бомж так и остался с протянутой рукой, в которой был толстый прямоугольный пакет в полиэтиленовой пленке, крест-накрест перевязанный скотчем.

Ровно в десять часов началось совещание. Семен Ефимович проводил его еженедельно по понедельникам в одно и то же время. Все приносили отчеты, он их тут же просматривал, делал замечания, что-то для себя помечал, акцентировал внимание всех на общих задачах и проблемах. Не было исключения и на этот раз. Он верил в каждого из своих людей, но доверял только себе. Это они поняли давно и привыкли к тому, что он изолировал их друг от друга. Четко и откровенно он продемонстрировал это и сегодня, на совещании.

– В заключение, – произнес он, – хочу напомнить: договор на поставку «нисанов» – очень серьезная сделка. Наш клиент потребовал от меня полной конфиденциальности. Если и говорить о коммерческой тайне и безопасности, то это именно тот случай. Поэтому договор я завершу сам. Вся коммерческая часть – за вами, Андрей. Все условия и таможенный механизм поставки – за вами, Ольга. Всю юридическую часть подготовит Михаил. Думаю, излишне говорить о том, что никаких сведений вы друг другу не предоставляете. Михаил, сегодня передайте коллегам основную часть контракта. Завтра все должно быть готово. Вот, ознакомьтесь с новыми замечаниями москвичей. Со среды до пятницы меня не будет. Следующее совещание будет не в понедельник, а в эту пятницу. После того как договор будет подписан, я передам его одному из вас для реализации. Все свободны. Михаил, задержитесь.

Когда все вышли из его кабинета и они остались вдвоем, Семен Ефимович сказал:

– Принят закон о приватизации, Поговорите с Елизаветой Аркадьевной на эту тему. Она крупный специалист по недвижимости. Нас теперь будут интересовать земля и ее недра, одним словом, ресурсы. Начинается новая страница в истории страны, и мы должны попасть на нее. Постарайтесь это сделать деликатно, больше ни с кем на эту тему не разговаривайте.

– Я не смогу с ней переговорить.

– Почему? – искренне удивился босс.

– Я не стану ее использовать. Это непорядочно.

– Что за чушь вы несете? – Семен Ефимович брезгливо посмотрел на Михаила. – Вы у меня по уши в долгу, я посвятил вас в свои тайны, вытащил из… Словом, вы сами знаете, во что вляпались со своими паспортами. Я обеспечил вам безопасность.

– А вот в этом я сомневаюсь. В центре города, средь бела дня, на глазах у толпы народа и милиционеров на меня налетают люди в масках, разбивают стекло, вытаскивают из машины с крутыми номерами, устраивают обыск и уезжают дальше, как будто ничего не произошло.

– Вы это всерьез?

– Куда уж серьезнее. Или вы думаете, что я вас обманывал, когда говорил про ремонт машины? Вы хоть знаете, кто у Елизаветы Аркадьевны муж?

– Конечно, знаю. Он здесь ни при чем, но информация интересная. Ладно, я с этим разберусь, – Семен Ефимович сделал паузу. – Поймите, Михаил, я очень хорошо знал вашего отца и полагаю, что все ваши проблемы связаны с его деятельностью и той информацией, которой он обладал. Когда мы с вами познакомились, я просто оценил вас за светлую голову и профессионализм. Но потом, когда служба безопасности проверила и выяснила, что вы никакой не Николай, а Михаил Петров, да еще и сын глубоко мною уважаемого Ивана Петровича, я попросил предоставить мне всю информацию о вас. Я знаю, кто муж у Елизаветы Аркадьевны и какую роль он играет в вашей жизни. Более того, это ваше право – хранить личные вещи родителей, даже если они для кого-то представляют потенциальную или прямую опасность. Главное, чтобы вы не вздумали ими воспользоваться. И даже неважно, обдуманно вы это сделаете или необдуманно. Я уверен, что с головой у вас все в порядке, поэтому совершенно за вас спокоен. Вы всегда будете под контролем. И это даже хорошо. Контроль – это тоже охрана. Хотите, я вам найму водителя? Не делайте глупостей, и все будет замечательно. Я в некотором роде в долгу перед Иваном Петровичем, он мне в свое время очень помог. Поэтому я и опекаю вас, забочусь о вас. Занимайтесь со мной одним делом, не отвлекайтесь на все остальное, и я помогу вам во всех ваших благих начинаниях, – он снова сделал паузу. – Я вижу, вы меня поняли. И бог с ней, с Елизаветой Аркадьевной. Можете ее ни о чем не спрашивать. Но все же отношения поддерживайте. А все, что мне нужно, я получу прямо из правительства, в Москве, – Семен Ефимович пристально посмотрел Михаилу в глаза и уже холодным тоном произнес: – Я делаю вам второе и последнее предупреждение. Или уходите сейчас, или идите со мной в настоящее богатое будущее, а не в надуманную бедность. Но тогда любое мое слово должно быть для вас законом. Здесь вы в безопасности. Здесь цивилизация, а там, за пределами Смольного, начинаются джунгли. Идите и подумайте, с кем вы остаетесь. Со мной или без меня.

– А как же информация?

– У вас всего два пути: либо отдайте ее тому, кому она принадлежит, либо забудьте про нее навсегда, оставьте для потомков, пусть им достанется древний исторический артефакт, который был актуален лишь в наше лихое время.

Он был прав, подумать было о чем.

Наступило время обеденного перерыва. В столовую Михаил не пошел и решил прогуляться по городу. Напротив Таврического сада была булочная, где прямо при тебе выпекали пирожки, круасаны и булочки, варили изумительный натуральный кофе и все время мило улыбались. Он сидел у окна, не торопясь пил кофе, ел булочки и анализировал события, которые произошли за последнее время. Внутреннее ощущение того, что тучи сгущаются, не покидало его. Он уже привык к тому, что за ним настойчиво ходят какие-то люди, а за машиной неотступно следует серая «девятка». Чтобы не забрести в дебри, Михаил оценивал события в целом, не опускаясь до сентенций морали и взаимоотношений. И тем не менееего постоянно трясло от страха. Сейчас конкретные личности его не интересовали. Интересовало организующее их начало – источники опасности. Все проанализировав, он насчитал несколько таких источников, связанных с разными субъектами, объектами или обстоятельствами. В их число входили секретные документы, Лиза, Армен, Семен Ефимович и непосредственно сам Михаил. Ему не хотелось, чтобы ко всему этому добавились еще сложности, связанные с его отношениями с Елизаветой Аркадьевной. По большому счету, у него с ней и не было никаких отношений. Они были просто недавние знакомые. Как себя вести стратегически, было ясно давно. Необходимо было найти очень эффективное тактическое решение, чтобы тебя не похители или просто в удобный момент не пристрелили И оно пришло неожиданно. «Именно кафе! И именно, как нестандартный вариант». На него Михаила натолкнул разговор за соседним столиком. Так уж повелось, что последние две недели он внимательно следил, кто за ним идет, как движутся машины и что происходит вокруг. Свободных столиков в магазине было несколько, но две девушки сели в непосредственной близости от Михаила. Они прекрасно понимали, что он их слышит. Им явно понравился молодой человек, и девушки непроизвольно кокетничали перед ним. Они старались, чтобы Михаил обратил на них свое внимание. И конечно, он невольно подслушал их разговор. Одна из них рассказывала о том, как она запуталась в своих многочисленных приятелях, похождениях и отношениях. Начались угрозы и разборки. Ее подруга, очень похожая на Анжелику Варум, дослушав монолог до конца, сказала: