Я с ужасом проследила за тем, как Данте, кувыркаясь в воздухе, будто птица с подбитым крылом, рухнул вниз, откуда до меня донесся звон доспехов, ударившихся о камни мостовой. Я не могла даже толком закричать, так и зависла в воздухе, не имея мужества, чтобы приземлиться и проверить, что с ним…

Одно черное крыло под неестественным углом торчало вверх, словно бросая вызов небесам, второе же безжизненно распласталось по мостовой. Доспехи аватара на спине, там, куда пришелся удар драконьего хвоста, были пробиты насквозь, и края разошедшегося металла поблескивали на солнце. Длинные черные волосы, спутавшиеся и кое-где слипшиеся от крови и пота, полностью закрыли лицо, так что непонятно было, жив ли Данте вообще.

После удара драконьим хвостом и рухнув с высоты в полдесятка саженей?

Нет.

Я медленно, как во сне, спланировала вниз, приземлившись в десятке шагов от неподвижно лежавшего Данте. Так и не решившись подойти ближе, я просто стояла и смотрела, как свежий ветер шевелит кончики перьев на изломанных крыльях, играет черными, чуть отливающими синевой волосами. Глаза нестерпимо защипало, а потом щекам стало горячо от обжигающей влаги, стекающей к подбородку…

– И все-таки из тебя вышла ничтожная королева, – раздался за моей спиной голос Азраэла, а мгновением позже грудь пронзило резкой, ошеломляющей болью.

Во рту моментально появился соленый привкус крови, чуть отдающий железом. Я изумленно уставилась на кончик лезвия глефы, пробивший насквозь добротные доспехи и хищно поблескивающий окровавленной темной сталью – он смахивал на изогнутый нарост, невесть как появившийся у меня на груди. Кончики пальцев моментально онемели, а попытка вздохнуть отозвалась режущей болью, словно легкие набили битым хрусталем. Ноги у меня подкосились, и я рухнула на мостовую, отрешенно взирая на происходящее.

Какие-то крики, смешанные с ревом… Глефа, со смачным чавканьем выдернутая из моей груди… Рваный, клокочущий хохот, и полыхнувшая вспышка пламени.

А потом все отодвинулось куда-то далеко, словно отгородившись прочной стеной. Кто-то перевернул меня на спину так, что перед глазами возникло невыносимо яркое, бесконечно далекое небо, все еще затянутое остатками дыма, который ветер уже сносил в сторону. Мелькнули льдистые драконьи глаза с вертикальным зрачком на человеческом лице, а потом я увидела…

…Мальчик лет двенадцати сосредоточенно читает какую-то старинную книгу. Темно-русые, коротко остриженные волосы, карие глаза, простое, но вместе с тем запоминающееся лицо. Косой луч солнца лежит на полированной крышке стола из светлого дерева, отбрасывая на стену солнечный зайчик. Одежда на мальчике темная, но свободного, струящегося покроя, который принят у эльфов.

Ребенок вздрогнул и, оторвавшись от книги, внимательно посмотрел на меня…

– Еваника, не смей уходить, слышишь?!

А зачем оставаться? Ведь мне уже совсем не больно… Только холодно…

…Сумрачная, укрытая туманным покрывалом Грань между жизнью и смертью. В первый раз я попадаю на нее, в первый раз вижу ее границы так четко. И озеро, подернутое прозрачным льдом, – или же это такая гладкая поверхность? Кто знает? Легкий призрачный ветер взметнул волосы, захватил их в прозрачные ладони и тихонько погладил. Неощутимо почти. Словно зазывая вслед за собой.

Плеснуло золотом, мелькнула льдистая поверхность завораживающих драконьих глаз. Туман над озером возмущенно всколыхнулся, свиваясь в причудливые петли, как не вовремя разбуженная змея, только что не зашипел. Туманные нити потянулись к моим ногам, обвивая и утягивая за собой. Я не сопротивлялась, поглаживая так и льнущую к полупрозрачным ладоням дымку, как верную собаку.

Бестелесный, но невероятно звучный голос, принадлежащий кому-то еще, чьи глаза напоминали бесконечное звездное небо, разлился над озером, всколыхнув беззвучную поверхность и разогнав туман всего лишь одним-единственным словом:

– Возвращайся…

Вернусь…

– Ну, дурында, перепугала ты нас тогда! – хмыкнула Вилька, помогая Мицарель натягивать на слабо сопротивляющуюся меня платье, предназначенное для коронации.

Я страдальчески вздохнула, предпочитая поменьше шевелиться и молясь, чтобы весь этот бардак поскорее закончился.

Когда я потеряла сознание, Аранвейн отогнал от меня всех желающих помочь, и занялся мною лично. Не знаю, чего он там умудрился наколдовать – все-таки в драконьей магии я полный бездарь, но результатом сего действия стало то, что рана моя затянулась в кратчайшие сроки, не оставив на память о себе даже шрама, что и к лучшему. Правда, Вилька говорила, будто Аранвейн костерил меня так, что окружающие только диву давались, а пока он возился со мной, Ритан, сменив ипостась на человеческую, занялся Данте, который оказался очень даже жив – все-таки ипостась айранита сделала свое дело, – у аватара было сломано крыло и несколько ребер, но в целом он был в относительном порядке.

Аранвейн и Ритан улетели неделю спустя, когда я уже мало-мальски поправилась. У нас с драконьим царем состоялся серьезный разговор, по завершении которого был подписан мирный договор между Андарионом и Алатырской горой, а Вилька, присутствовавшая на церемонии, с ходу предложила нам с Аранвейном еще и побрататься, так, для полного счастья. Как ни странно, но мы это все-таки сделали, таким образом упрочив начало добрососедских отношений между айранитами и драконами. Конечно, пройдет еще немало времени, прежде чем и те, и другие смогут нормально относиться друг к другу, но время, говорят, все лечит. Проверим.

После наведения в городе относительного порядка – что растянулось на два месяца и чем мне пришлось руководить, постоянно советуясь с новой верховной жрицей, которой стала Хэлириан, – последняя все-таки настояла на официальной церемонии коронации. Я долго отнекивалась, ссылаясь на общую загруженность государственными делами по самое «не балуйся» и на прочие важные и не очень дела, но все-таки оппозиция в лице Хэлириан, Вильи и, как ни странно, Данте, который тоже настаивал на официальном мероприятии, победила.

И вот теперь я со страдальческим выражением на лице созерцаю собственное отражение в огромном зеркале, мрачно комментируя очередную попытку Мицарель сделать меня хоть отдаленно похожей на прекрасную правительницу Андариона. Щаз вам, не дождетесь! Из зеркала на меня угрюмо смотрела синеволосая девица в длинном, до пола, белом платье с богатой вышивкой по лифу и подолу, с уныло опущенными крыльями, кончиками перьев подметавшими ковер под ногами.

– Народ, оставьте меня в покое, а? – жалобно заныла я, устав стоять столбом и ждать неизвестно чего. – Может, ну ее к лешему, эту церемонию?

– Ни за что! – фыркнула Ревилиэль, критически оглядывая меня со всех сторон.

Я страдальчески вздохнула и отошла от зеркала, проверяя удобство официального наряда.

А ничего. Платье хоть и длинное, но с глубокими разрезами по бокам, из которых выглядывают серебристые свободные шальвары, традиционно поддевающиеся под верхнюю женскую одежду. Зачем – гадать не приходилось.