одобрял жесткого режима, установленного Францем Иосифом, и советники с радостью пересказывали императору его критические замечания. Соответственно, Франц Иосиф держал Максимилиана подальше от столицы и политической сцены. Пока двое младших братьев получали губернаторские посты и пехотные полки, Максимилиан в 1850 г. стал капитаном парусного шлюпа «Минерва», приписанного к порту Триест. Об этом он без малейшей обиды написал матери: «Я всего лишь корветтен-капитан, младший по званию среди всех эрцгерцогов, но я твердо стою на ногах и надеюсь с честью послужить моему высокочтимому императору»[459].

Как и императрица Сиси, Максимилиан трепетно любил лирику Гейне. Но если Сиси трогали меланхолические баллады об утраченной любви и разочаровании во всем, то Максимилиану по душе были яркие истории о странствиях. Оба в собственных сочинениях пытались подражать Гейне, но описаниям Максимилиана всегда не хватало живости: луга у него неизменно «изумрудные», утесы «могучие», а море «лазурное». Максимилиан много путешествовал, в основном по Средиземноморью, но и вдоль атлантического побережья, и даже за океан, в Бразилию. Свои впечатления он описывал в «Путевых заметках» (Reiseskizzen), которые вел по образцу «Путевых картин» (Reisebilder) Гейне.

Любовь к странствиям и ощущение собственного предназначения соединились для Максимилиана в Испании. Там, по его словам, он нашел «отзвуки времени, когда страна жила под сенью крыл двуглавого орла, вечно озаряемая солнцем, на пике своего могущества как величайшая из всех империй мира». В 1851 г., придя на корриду, он воображал, как публика приветствует его, и «грезил о прекрасных временах, когда Габсбурги правили этим доблестным народом». В Гранаде он преклонил колена у надгробья Фердинанда Арагонского, деда императора Карла V, не «как гость из чужих земель… но как ближайший законный потомок покойного». Он размышлял о том, как «золотой скипетр Габсбургов» преломился в Испании, но, обращаясь к себе, говорил: «Он сияет тебе plus ultra»[460].

Несмотря на упоминание девиза Карла V, судьба, которой искал для себя Максимилиан, опиралась не на идеи мирового господства и служения вере. Она строилась на мечтательном восприятии прошлого, почерпнутом из романтических рассказов об Испании Вашингтона Ирвинга, и на недовольстве собственным уделом. После рождения в семье Франца Иосифа и Сиси сына Рудольфа (1858) любые шансы Максимилиана наследовать брату практически испарились. Оставалось довольствоваться своей морской службой. Произведенный в 1854 г. в контр-адмиралы и поставленный командовать новорожденным габсбургским военно-морским флотом, Максимилиан выступал за рост числа кораблей и добился принятия на вооружение броненосцев с гребным винтом. В 1857–1859 гг. он покровительствовал кругосветному плаванию судна «Новара». Максимилиан настолько примирился с тем, что навечно останется в тени, что в 1856 г. начал строительство «сказочного» замка Мирамаре в пригороде Триеста. В это здание с зубчатыми стенами и огромными парадными залами, с парком, где росли экзотические деревья гингко и гигантские секвойи, Максимилиан привел в 1857 г. молодую жену принцессу Шарлотту (Карлоту) Бельгийскую.

Это был брак по любви, однако он дорого обошелся отцу Шарлотты, королю Бельгии Леопольду I, которому пришлось дать за дочерью внушительное приданное, тут же поступившее в оскудевшую австрийскую казну. Взамен Леопольд обратился к Францу Иосифу с просьбой подыскать его новому зятю более подобающий пост, и по такому случаю Франц Иосиф назначил брата вице-королем Ломбардо-Венецианского королевства. Это был кубок с ядом, присыпанный порохом. Жители этой провинции горячо ненавидели Габсбургов, а условия, на которых ее вверили Максимилиану, запрещали ему проводить любую политику, которая могла бы сделать его правление приемлемым для большинства итальянцев. Тем не менее Максимилиан игнорировал указание Франца Иосифа «сурово карать малейший ропот». 19 апреля 1859 г. Франц Иосиф сместил Максимилиана с должности. Не прошло и двух месяцев, как власть Габсбургов в Ломбардии-Венето пала[461].

Максимилиан не единственный принц, который верил, что ему предназначено исполнить всемирно-историческую миссию. Точно так же верил в свой великий удел французский император Наполеон III — племянник первого Наполеона, названный в его честь. В европейской политике он выступал за независимость Италии и помогал Турции в войне против России. Северная Африка, атлантическое побережье Африки, Ближний Восток и Юго-Восточная Азия поочередно тоже попадали в центр внимания честолюбивого политика. Однако шанс разом получить стратегическую выгоду и утолить свое честолюбие дала Наполеону III Америка. Много лет Франция старалась сдерживать экспансию США, угрожавшую нарушить баланс сил, сложившийся в Новом Свете. По этой причине в 1840-х гг. Франция поддерживала независимость Техаса, а в следующем десятилетии посылала флот для демонстрации силы во время Американо-мексиканской войны.

Гражданская война, вспыхнувшая в 1861 г., на время отодвинула геополитическую угрозу США для других стран. Но Наполеон решительно намеревался положить предел будущим атакам с севера. Как раньше англо-французская интервенция в Крыму помогла Османской империи остановить продвижение России вдоль черноморского побережья, так теперь Франция решила превратить Мексику в заградительный барьер против США. Но одного военного вмешательства Наполеону в этом случае казалось мало. Чтобы надежно защитить себя в долгосрочной перспективе, Мексика нуждалась в стабильной власти — за 40 лет независимости в стране сменилось не менее 50 правительств, по большей части военных. Наполеон считал, что лишь монархия может возродить мексиканскую нацию и сплотить народ, чтобы больше не уступать территорий северному соседу.

Очевидным выбором на роль монарха был Максимилиан. После смещения с поста вице-короля он впал в уныние и проводил время в основном в путешествиях или обустройстве поместья Мирамаре. И он, и Шарлотта твердо верили, что и по рождению, и по способностям имеют право на большее. В 1860 г., прибыв в Бразилию, Максимилиан испытал прилив сильных эмоций от того, что первым из габсбургских принцев ступил на землю Нового Света, и тут же принялся рассуждать, что для Латинской Америки лучше всего подходит модель правления «мудрого тирана», соединяющая жесткую диктатуру со справедливостью. Он явно был готов к роли, которую уготовала ему судьба. Для Наполеона же этот Габсбург был идеальным кандидатом. Тем более что в содействии Франца Иосифа можно было не сомневаться: коронация Максимилиана императором Мексики разом подняла бы престиж династии и избавила императора от стоящего за спиной брата. Оставалась одна проблема: Мексика уже управлялась президентом Бенито Хуаресом, убежденным республиканцем[462].

Мексиканские историки традиционно считают недолгую мексиканскую монархию безуспешной попыткой остановить движение страны к современной республиканской системе правления. На деле, как отмечал один из крупнейших мексиканских ученых Эдмундо О'Горман, в политической культуре Мексики имелась и консервативная традиция, на которую могло опереться монархическое движение. Мексиканские консерваторы были истыми католиками и выступали против республиканской программы национализации церковных земель, закрытия монастырей и преследования священнослужителей. При этом консерваторы могли приветствовать умеренные реформы в интересах оздоровления административного аппарата. Определенно, консервативная партия