Наш залп РСО вызвал панику в городе. Уже через 15 минут к воротам «точки» прибыли начальник ХАД, начальник «Царандоя» и улусвол. После взаимных приветствий «хадовец» с волнением спросил: «Что это было? Из чего вы стреляли?» В целях поддержания «интриги», я с деланным недоумением ответил: «Не знаю. Это у вас что-то там жахнуло». Начальник ХАД засмеялся: «Ладно тебе, ты думаешь я не знаю, что это «грады» были?» Мы посмеялись, а затем я ему сообщил в связи с чем и куда нами был нанесен удар реактивными снарядами и выразил просьбу срочно оправить своих людей для выяснения результатов нашей стрельбы. К 12 часам следующего дня афганский коллега сообщил, что наши снаряды легли точно по предгорью и от их разрывов никто из местного населения не пострадал. Лишь стадо овец, выпасавшееся в районе разрывов «эрэсов», получило большой стресс и в ужасе разбежалось. А вместе с баранами (возможно, на перегонки с ними) без какого-либо влияния местных жителей сбежал из нашей зоны и Мирза Насири со своим «воинством».

С учетом реальной угрозы повторного обстрела Пянджа, разведчики нашего отряда предпринимали активные усилия по созданию системы мер своевременного предупреждения об угрозе обстрела советской территории. Поэтому после возвращения с учебы меня, полного сил и энергии после «расслабленной» жизни в Москве, тут же включили в активную работу, направив на вновь выставленный загранобъект «Колонгузар» в помощь молодому коллеге лейтенанту Тепл-ну Владимиру Михайловичу. Володя прибыл в разведотдел отряда после окончания оперативного факультета Московского погранучилища. С первых дней он легко вошел в наш коллектив благодаря своей общительности, доброжелательности, активности и «фонтанирующему» юмору. Этот веселый, жизнерадостный и почти всегда с улыбкой на лице парень располагал к себе одним своим видом. При этом в нем чувствовался внутренний нравственный «стержень», свидетельствовавший о его надежности и основательности. С первых дней своей работы на этом загранобъекте, несмотря на объективные трудности из-за незнания афганского языка и вынужденного использования солдата-переводчика, он стал активно «нарабатывать» контакты среди местного населения. Это, конечно, было его недостатком, ибо, как у нас шутили, встреча «опера» со своим негласным помощником является сугубо «интимным» процессом, на которой, как при встрече любовников, третий лишний. Тем не менее к моему прибытию, благодаря своему обаянию и общительности, у Володи уже имелись неплохие перспективные «наработки». Предстояло лишь помочь ему активизировать и углубить работу с ними, а также определить направления поиска новых потенциальных кандидатов. В нашей работе по этому направлению и произошел случай из разряда «и смех и слезы».

Как-то на нашу «точку» к врачу обратился один из зажиточных местных жителей лет за 45. А поскольку процесс оказания медицинской помощи афганцам негласно контролировался нами, то наш доктор, посмеиваясь, перенаправил этого пациента к нам. Когда мы с Володей услышали его просьбу, то еле сумели скрыть наши улыбки. Суть проблемы этого афганца заключалась в том, что он, будучи богатым землевладельцем, взял себе в качестве четвертой жены молоденькую 16-летнюю девушку, а мужскую силу растерял где-то по пути к свадьбе. Вот и решил обратиться к советскому врачу за помощью, чтобы он помог ему найти ее. Мы пообещали ему проконсультироваться с медиками в Союзе по этому вопросу, и афганец, обнадеженный нами, ушел. Я же стал подначивать своего молодого коллегу: «Ну что, Володя, если наши врачи нам не помогут, то придется тебе помогать ему исполнять супружеский долг. Санкцию на это у руководства «выбью». Нужно тебе «пострадать» во имя Общего Дела!»

К сожалению, в то время наши медики в Пяндже не смогли помочь афганцу — «Виагры» еще не было. Мы не стали обманывать бедолагу и с прискорбием сообщили ему это неприятное известие. И хотя мы и не смогли ему помочь, но он стал относиться к нам с доверием, изредка сообщая Володе интересную информацию.

Во время работы на «Колонгузаре» мне впервые довелось столкнуться с суеверием наших летчиков. После очередной доставки «бортами» почты, питьевой воды (в целлофановых мешках) и продовольствия Ми-8 пошел на взлет — второй Ми-24 в это время барражировал над нами в прикрытии. В это время кто-то из солдат сфотографировал взлетавший вертолет, летчик которого заметил это. У всех нас вызвало удивление, когда «вертушка» неожиданно вновь пошла на посадку. Все подумали, что летчики забыли что-то выгрузить, но из вертолета вдруг выскочил бортмеханик и бросился к фотографу. Подбежав к нему, он в категорической форме потребовал отдать ему фотопленку, объясняя обалдевшему солдату: «Ты что, не знаешь, что нас нельзя фотографировать? Ты хочешь, чтобы нас сбили?» Опешивший солдат молча протянул ему фотоаппарат — тот вытащил из него фотопленку и «засветил» ее. Затем с криком «Не фотографируй наших больше!» бросился обратно в «борт». Позже мне летчики объяснили, что у них есть такая суеверная примета: если вертолет сфотографируют перед взлетом, то он будет сбит. И в эту примету все летчики безоговорочно верили (хотя я и сам, не зная этого, фотографировал «борта» при нашем десантировании).

В начале 1987 года начальник разведотдела погранотряда майор Сув-в А.П. привлек меня к обеспечению работы с очень ценными негласными источниками из числа бандглаварей душманов, располагавших личными связями в руководстве одного из ЗКРЦ в Пакистане. Моя работа заключалась в работе по их опросу, ведении записей встреч, подготовке соответствующих отчетных документов, предложений и вопросов к очередным встречам. Для меня это стало очередным этапом профессионального совершенствования.

Исполняемые мною функциональные обязанности, связанные с организацией и ведением разведывательной работы через границу в центре и на левом фланге участка погранотряда, сделали меня со временем одним из достаточно информированных сотрудников в отделе. Порой, слушая разговоры некоторых офицеров Опергруппы отряда и спецподразделений, которые от всей души ругали кого-то из этих главарей, мне приходилось в душе посмеиваться — ведь только недавно наш шеф с моим участием проводил с ними встречи и специально «замутил» комбинации, в результате которой все считают их непримиримыми бандглаварями, а все его последние акции против нас были лишь имитацией в рамках определенного оперативного замысла (шума и стрельбы было много, а потерь у нас не было). Да и секретом «неуловимости» этих бандглаварей при зачистках бандитских зон был наш целенаправленный их вывод из-под наших же ударов (хотя затем мне вместе с другими офицерами приходилось «искренне» удивлялся, как этим «проклятым» бандитам удается ускользать от нас. Везение, да и только!

Именно благодаря одному из этих источников — назовем его условно «Великий», мы впервые получили в наше распоряжение образец радиостанций американского производства, которые ЦРУ начало поставлять в афганские бандформирования. Благодаря ему