Ткани, украшенные драгоценными металлами, традиционно использовались в мусульманской культуре для обозначения статуса. Наряды из таких тканей надевали по особым случаям. Их давали в приданое, и способность таких тканей ловить и отражать свет связывала их – и ткача – с божественным. Золотые и серебряные ткани продуманно использовались правительствами, чтобы укрепить их связь с божественной властью. Один хроникер, писавший в начале XIX в., точно уловил суть: «Вышитый халат большой ценности, который надел в тот день набоб [правитель], и орнаменты с драгоценными камнями излучали такой яркий свет, что освещающее мир солнце пришло в уныние»[560].

Европейцы тоже приходили в восторг от золотой ткани. Франция и Англия воевали между собой бо́льшую часть Средних веков, но летом 1520 г. два молодых монарха, король Англии Генрих VIII и король Франции Франциск I, решили встретиться и уладить споры. Церемония состоялась на нейтральной территории и сопровождалась турнирами, пирами и вручением даров. Оба правителя, каждый в отчаянной попытке произвести впечатление и затмить другого, по максимуму использовали золото. Оно украшало их шатры, павильоны, лошадей и платья свиты. Золота пошло в ход так много, что оба королевства оказались на грани банкротства. С тех пор эту встречу называли встречей на Поле золотой парчи[561].

Многие подобные ткани импортировались в Европу с Востока по процветающим торговым путям. К примеру, когда испанские торговые суда прибыли в порт Манилы в 1573 г., золотые ткани из Китая стояли на первых позициях в списках торговых приоритетов. Антонио де Морга, местный чиновник, написал, что испанское серебро обменивалось на шелк, включая «большое количество бархата… с золотыми нитями и расшитого золотом; тканую шерсть и парчу, золотом и серебром шитый шелк разных цветов и узоров; большое количество золотой и серебряной нити в мотках…».

Параллельно с использованием настоящего золота для декора существовала традиция создания тканей, как будто сотканных из золота. Волокна из тонких полосок стекла, изобретенные древними египтянами примерно в 1600 г. до н. э., использовались производителями ткани в XIX в. для имитации золотой парчи, сверкающей не меньше, чем настоящая. Стеклодув из Огайо зашел настолько далеко, что создал для актрисы Джорджии Кейван и инфанты Евлалии платья из стеклянных волокон, которые были показаны на Всемирной выставке в Чикаго в 1893 г. Игнорируя и крайнюю хрупкость этого материала, и его неуместность для одежды, New York Times уверенно предсказала «увлечение» стеклянными платьями [562].

Другое золотое волокно оказалось более прочным. В «Одиссее» Гомера упоминается туника «блестящая, словно кожура сухого лука, и такая же мягкая; она сияла словно солнце». Хотя мы не можем быть уверены, но это очень похоже на виссон. Согласно Книге Исход, такую ткань носил царь Соломон. Исходным материалом для этой исключительно редкой и воздушной ткани, которую также называют морским шелком, служат нити из затвердевшей слюны крупного морского моллюска благородная пинна (Pinna nobilis), который водится в Средиземном море только вокруг Сардинии. Этими нитями моллюски крепко привязывают себя к скалам, поэтому процесс сбора долгий и трудоемкий. Ткать тоже непросто. Но тех, кто знает, как это делается, конечный результат поражает. Светло-коричневые нити отливают золотом под лучами солнца. В наши дни только одна женщина умеет собирать этих моллюсков и ткать виссон. Кьяра Виго, узнавшая секрет от своей бабушки, передала его дочери. «Прядение морского шелка – это то, чем моя семья занималась на протяжении веков, – сказала она. – Для моей семьи самой важной нитью была нить ее истории, ее традиций»[563].

Большинство людей, живущих в наше время, никогда не увидят и тем более не наденут виссон (или золотую ткань). Они не пересекут моря под шерстяными парусами, не научатся плести кружева или доить генетически модифицированных коз, чтобы получить паучий шелк. И все же разнообразный текстиль стал неотъемлемой частью нашей жизни и нашей культуры. Изобретение одежды было необходимо для развития народов и цивилизаций.

Когда Адам и Ева съели запретный плод с древа познания добра и зла, они осознали себя нагими и мгновенно попытались соорудить одежду из фиговых листьев. Наша одежда, которую мы надеваем дома или для того, чтобы появиться в обществе, позволяет нам выживать в различных неприветливых погодных условиях и действует как аватар нашей личности и наших желаний. Ткани, которые мы выбираем, и то, откуда мы их берем, все еще обладают эффектом бабочки, влияя на жизни тех людей, которые их производят, и на мир вокруг нас. Возможно, пришла пора перестать вести себя как первые египтологи, которые жадно срывали льняные покровы с мумий, чтобы добраться до, возможно, спрятанных в них сокровищ, и вместо этого стремиться к мастерству самих древних египтян. В конце концов, мы прядем пряжу из волокон уже более тридцати тысяч лет, а потом с помощью ткачества или вязания превращаем ее в разные удивительные вещи. Чуть больше внимания к деталям – это не такая уж большая просьба.

Пока я собирала материал и писала книгу, у меня сложилось ощущение, что мой интерес к тканям – что это такое, откуда они появились, кто их производил в прошлом и производит сейчас, куда они отправляются, когда перестают быть нам нужными, – это труд, который найдет отклик у узкого круга людей. Какое же удовольствие я испытала, получив электронное письмо от Билла Дитера, президента компании Terrazign, субподрядчика НАСА! «Я, как и вы, всегда удивлялся тому, что люди принимают текстиль как нечто само собой разумеющееся. Человек контактирует с тканью больше, чем с любыми другими материалами, и большинство понятия не имеют, как ее производят и для чего используют». Написание этой книги стало особенным переживанием благодаря возможности поговорить с такими людьми, как Билл, которые видят в ткани нечто завораживающее. Я глубоко благодарна вам и искренне надеюсь, что, написав эту книгу, я смогла передать часть вашего энтузиазма и мудрости.

Мне хочется поблагодарить стольких, что я боюсь кого-то пропустить, и уверена, что именно так и получится. Итак: спасибо Имоджин Пелхэм, моему агенту; Джорджине Лэйкок, моему терпеливому и снисходительному редактору, которая подталкивала меня к тому, чтобы писать лучше; Яссин Белкасеми, Джеймсу Эдгару и всем сотрудникам издательства John Murray, которые так много работали, чтобы эта книга оказалась у вас в руках.

Я испытываю глубокую благодарность ко всем, кто давал мне советы, подбадривал меня, высказывал свои суждения и делился опытом. Спасибо вам, Билл Дитер, Пирс Литерлэнд, Питер Франкопан, Хеден Холмэн, Хью Эббат, Оливер Кокс, Саймон Акам, Тим Кросс. Я благодарю также Пола Ларсена, Джо Вулфа и Люси Оуэн за то, что они поделились со мной своим энтузиазмом и знаниями. Спасибо Ниву Аллону, который помог мне отследить ускользающую древнеегипетскую леди. Спасибо Дэну Видмайеру за то, что он рассказал мне о том, чем он занимается. Фриц Фольрат, Рэнди Льюис и Саймон Пирс: спасибо вам за то, что вы ответили на такое количество вопросов. Грег Стайгер говорил со мной с горы в Австрии; Стив Фернисс и Джо Сэнтри отказались от отдыха с семьей на второй день Рождества; Стю Айзек любезно свернул с дороги в канун зимнего солнцестояния. Спасибо Бекки Адлингтон за уделенное мне время в тот неудачный январский день. Я благодарю Джудит Ноэль, Эда Лэнгфорда и Джона Мартина, а также персонал павильона насекомых Лондонского зоопарка, особенно Бена, Дэйва и Пола.