– Ага, – кивнул Колюня и вслед за Власом пролез в дыру. Виктор сделал то же самое, но теперь ему стало уже не до Терехи. В рукописи с рыжеволосым жестоко разобрался Лексий. В то самое время, когда Адмирал, догнавший Серегу Петляева на берегу реки, не без труда справился и с ним, и с Власом. Про Колюню же в той ситуации не упоминалось. И каким бы ни был ловким Адмирал, выдюжить одному против троих могло оказаться не под силу. Отбросив сомнения, Виктор бросился за Власом и Колюней в темноту истринского парка.

По сравнению с корефанами Петляева у него было преимущество: он знал, где именно Адмирал встретится с татуированным. Поэтому Виктор рванул наперерез, сразу к обрыву.

Абсолютно не вовремя всплыло воспоминание даже не юности, а детства. Вспомнилось, как бабушка дала ему металлический рубль, чтобы он оставил его в залог, когда придет в Истринский дом культуры записываться в библиотеку. До библиотеки в тот день он не дошел – прежде решил попрыгать с этого самого обрыва по-над рекой. Попрыгал. В итоге мало того, что о какой-то камень разбил себе в кровь локоть, так еще и металлический рубль потерял – выскочил из кармана. На следующий день бабушка вновь отправила его записываться в библиотеку, но на всякий случай рубль дала бумажный…

Теперь Виктор собирался спрыгнуть с обрыва в том самом месте. Он спрыгнул, но уже в полете понял, что ошибся, взяв немного левее по отношению к пологому склону. Здесь склон был крутоват, и, хотя Виктору повезло удачно приземлиться, он покатился вниз, боясь, как бы не напороться на какой-нибудь сучок. Повезло, не напоролся, сумев ухватиться за подвернувшийся под руки кустик. В следующее мгновение сверху зашумело, в него кто-то мощно врезался, и вместе с этим «кем-то» он покатился дальше вниз.

Совсем недавно, после нападения Шурика, он примерно так же катился по склону к реке, но тогда его остановило дерево. Теперь, наверное к счастью, движение прекратила ложбинка, на дне которой оказалось неприятно сыро. Помимо прочего чье-то тело придавило Виктора сверху, да так, что он лишился возможности двигаться. Не успел подумать, лишь бы этим телом не оказался кто-нибудь из корефанов Петли, как услышал всхлип и шепот:

– Витенька, я очень сильно боком ушиблась.

– Маша?

– Я сейчас встану, ой…

Виктор, как мог, помог девушке выбраться из ложбинки и выкарабкался за ней сам.

– Как ты, сестренка? – В темноте даже с такого близкого расстояния он не мог разглядеть выражение ее лица. Протянув руку, коснулся пальцами ее мокрой щеки – только бы это была не кровь, а вода, пусть даже грязь.

– Ушиблась…

– Может, ребро сломала?

– Нет, не должна была ничего сломать.

– Но зачем ты за мной побежала, зачем?

– Ты ничего не понимаешь, Витя…

Неподалеку со стороны реки послышались вскрики.

– Господи, там Адмирала убивают! – Виктор вскочил. – Машенька, ты оставайся здесь и никуда не уходи. Прошу! Я скоро вернусь, хорошо?

Ответа он не услышал, уже бежал по мокрому песчаному берегу к месту разборки москаля-каратиста с истринской шпаной. Вот здесь он не ошибся и выскочил на островок как раз вовремя. Только что Адмирал в очередной раз врезал Петле по морде, и тот повалился в воду. На помощь своему главарю подоспел Влас с дубиной в руках, но и тут каратист оказался проворнее. Не прошло и полминуты, как Влас, избиваемый Адмиралом, лелеял надежду лишь на то, что ему придут на помощь корефаны. Отставший во время погони Колюня как раз собирался это сделать, но тут с криком «Адмирал, я за тебя!» в драку вмешался Виктор.

Виктор не просто вмешался, чтобы помочь совсем незнакомому ему Адмиралу, не просто принялся мутузить долговязого Колюню, он мстил. Мстил за многое: и за порой случавшиеся с ним в детские годы унижения перед такой же вот шпаной, которая брала не качеством, а количеством, и за порезанного Шурика, и за то, что Машенька очень сильно боком ушиблась… Он мстил в том числе и за поплавочек своей бамбуковой трехколенки, который сломал, скорее всего, именно Колюня, мстил он и за свою развороченную кастетом щеку, хотя за это должен был бы по полной получить не Колюня, а Тереха. Но рыжеволосому должно достаться от Лексия…

– Замереть всем! Иначе я перережу горло этой су…

* * *

Открыв глаза, Виктор обнаружил себя сидящим на диване в своей собственной квартире, а напротив, за столом – Никиту, вытирающего со лба пот.

– Дружище, неужели мы в юности дрались так же жестоко? – спросил Никита.

Не ответив, Виктор потянул руку к чудесной страничке, которую приятель с готовностью ему передал. Страничка была чистой.

– Там, на берегу появилась Машенька?

– Не знаю, как ее зовут, – развел руками Никита. – Отчаянная. Она сначала тебе на танцплощадке помогала, потом за тобой побежала, с обрыва прыгнула…

– Ты все это здесь увидел. – Виктор кивнул на чудесную страничку.

– Да, словно на маленьком экране телевизора.

– А потом?

– В то время, пока ты бил долговязого, сзади парень с ножом появился. К тебе подкрался и уже размахнулся, но тут эта девчонка на него налетела, словно бешеная. Сбила с ног, вместе с ним же упала, а он ужом извернулся и нож ей к горлу приставил. Дальше я ждать не стал, стер рисунок.

– Правильно, – с облегчением вздохнул Виктор. – Спасибо тебе.

– Ты лучше на свою щеку посмотри.

– Сильно разодрал?

– Не особо, но шрам останется. Иди кровищу смой, а потом рану пластырем заклеим. Имеется пластырь-то?

– Бактерицидный.

– Годится.

Зафиксировав бактерицидный пластырь на ране, которая оказалась не очень глубокой, они вновь вернулись в комнату.

– У меня, между прочим, с собой есть. – Никита достал из сумки бутылку с мутноватой жидкостью.

Глядя на нее, Виктор поморщился:

– Ты пей, а я сегодня пас. Закуска – в холодильнике.

– Привез я закуску. Со своего огорода. Просто в одинаре как-то…

– Скажи еще, что стесняешься.

– Ничего я не стесняюсь. – Никита вытащил зубами пробку. – Стопочку давай…

– Никита, ты ведь у нас мент, причем пытливый мент, – сказал Виктор, глядя на друга, хрустящего огурцом. Хрустел Никита так аппетитно, что он не удержался и тоже взял один – маленький, с пупырышками. – Вот что ты обо всем этом думаешь?

– Ты о чудесах?

– Черт с ними, с чудесами! Я про все эти раздвоения говорю. Каждый раз, оказываясь в действительности, описываемой Александром Ивановичем, и одновременно воплощаясь в своей юности, я волей-неволей изменяю события. Но когда возвращаюсь в сегодняшний день, исчезает ли оттуда мой двойник или продолжает жить в каком-нибудь параллельном мире?

– Неплохой вопрос. – Никита вновь налил себе самогонки, вопросительно посмотрел на Виктора, но тот отрицательно помотал головой.