Настя ничего не ответила, и до конца танца они больше необменялись ни словом.

* * *

Бессонница стала привычной. Он лежал в своей спальне соткрытыми глазами и прислушивался к шорохам. Андрея больше нет, на втором этаженикто не ходит. Если звуки и доносятся, то только со стороны холла, гдекруглосуточно дежурит милиционер.

После того как Анастасия нашла в его бумагах какое-тописьмо, она больше не приезжала и даже не звонила, и Соловьев вдругпочувствовал, что никогда раньше не был таким одиноким. Как быстро всеизменилось, буквально в одно мгновение! Еще совсем недавно в доме постоянно жилмолодой энергичный помощник, а у Соловьева была молодая прелестная любовница иодновременно женщина, о которой он мечтал и по которой скучал. А теперь?Помощник убит. Любовница, которая оказалась профессиональной воровкой, тожеубита. А женщина, о которой он мечтает, исчезла из его жизни. Он даже не можетдо нее дозвониться. Он слышит только длинные гудки. Утром, днем, вечером. Ототчаяния он несколько раз набирал ее номер по ночам. Но ему снова никто неответил. Куда она пропала? Уехала с мужем в отпуск? Или вообще переехала жить вдругое место? Она никогда больше ему не позвонит и не приедет. Зачем он ей?Инвалид…

Еще недавно он знал, что руководители «Шерхана» – это люди,с которыми приятно иметь дело, люди надежные и добросовестные, которые прекраснок нему относятся, всегда придут на помощь. А сегодня он знает, что они делаютиз него идиота, пользуясь тем, что он из-за болезни не ездит по городу и мало скем общается. Крохоборы. Зачем все это? Неужели нельзя было заплатить и неиметь головной боли? Они же должны понимать, что для него гонорары за перевод –единственный источник существования, что деньги ему нужны, потому что длябольного человека, для инвалида жизнь автоматически становится во много кратдороже. Лекарства, специальное оборудование, услуги, помощник. Не заплатитьинвалиду – гадко. Низко. Недостойно.

Он никогда не был мстительным. Анастасия права, он неспособен на поступок. Ему всегда проще было плыть по течению, приспосабливаяськ складывающимся обстоятельствам и не пытаясь их изменить. Он не уехал сженщиной, которую любил, за границу, потому что не хотел оставлять сына одного.А что толку? Все равно дерьмо выросло. Все равно сядет – не сегодня, такзавтра. У него был единственный шанс изменить свою жизнь, а он так бездарно егоупустил. И что теперь? Полное одиночество. Даже работы нет.

В этот момент Соловьев с необыкновенной ясностью понял, чтоне будет больше работать на издательство «Шерхан». А в следующую секунду егозахлестнула яростная жажда мести. Открутить им голову. Уничтожить, чтобы иследа на земле от этого издательства не осталось.

Николай Селуянов был влюблен и впервые за несколько летчувствовал себя счастливым, а потому, как и многие влюбленные, хотел, чтобывсем было хорошо и все окружающие были тоже по возможности счастливы. Узнав орезультатах экспертизы образцов грунта накануне вечером, он не стал никогодергать, в том числе и Настю, которая, как он знал, собиралась отмечатьгодовщину свадьбы, а просто сел в машину и поехал в «Мечту». Ибо специалисты твердозаявили: образец, представленный для исследования в конверте номер один иизъятый в квартире Черкасова М. Е., имеет множество совпадающих признаков собразцом, помещенным в конверт номер три и изъятым на участке местности, гдерасположен последний по времени постройки коттедж микрорайона «Мечта». Что жекасается других образцов, представленных для исследования, то они имеют собразцом номер один гораздо больше различающихся признаков, нежели совпадающих.

Для посещения «Мечты» благодаря преступлению, совершенному вдоме переводчика Соловьева, повод был всегда, чем Селуянов и не замедлилвоспользоваться. В ночь, когда были совершены убийства Коренева и Собликовой,он уже был здесь в составе дежурной опергруппы, да и потом приезжал один илидва раза, так что с единственным свидетелем, он же единственный подозреваемый,был знаком. Несмотря на то, что было уже около девяти вечера, ВладимирАлександрович обрадовался ему, чем немало удивил Николая, ибо тот помнил, чтово время предыдущих встреч хозяин дома не показался ему человеком приветливым иискренне желающим помочь. Собственно, именно эта закрытость и заставилаСелуянова настаивать на версии о виновности самого Соловьева.

Отпустив дремавшего в холле на стульчике милиционерапоужинать, Николай предложил Владимиру Александровичу обсудить возможностьпроникновения в его дом случайного грабителя. На самом деле он хотел болееподробно поговорить с ним о случаях появления на территории «Мечты» незнакомыхлюдей.

– Вы постоянно находитесь дома, ваш коттедж стоит ближек началу улицы, и люди, приезжающие или приходящие в дальние дома, должныпроследовать мимо ваших окон. Давайте попробуем вспомнить все, что вы виделихотя бы за последний месяц, – начал оперативник.

– Я не большой любитель смотреть в окно. Вряд ли я чем-товам здесь помогу.

– Но вы все же попытайтесь, – просительноулыбнулся Селуянов. – Я понимаю, что вы не могли видеть все и всех. Но вто же время не могу поверить, что вы не видели вообще ничего и никого. Так небывает.

Разговор шел вяло, Соловьев явно не был настроен напрягатьпамять и вспоминать, кого он видел из своих окон или во время прогулок. Коляпонимал, что у Владимира Александровича нет ни малейшего интереса к разговору.Но ведь он обрадовался, когда Николай приехал. Селуянов не мог ошибиться. Почему?

Впрочем, ответ не заставил себя ждать.

– У меня к вам просьба… – неожиданно сказалСоловьев. – Насколько я знаю, в связи с этим делом вы допрашивали моюзнакомую Анастасию Каменскую.

– Да, было такое, – осторожно подтвердил Коля.

– Видите ли… – Он замялся и некоторое время молчал,потом словно собрался с духом: – Я бы хотел, чтобы вы помогли мне с нейсвязаться. У меня есть только ее домашний телефон, но там уже несколько днейникто не отвечает. А служебный телефон она мне не оставила. Но у вас-то этотномер наверняка есть.

– Владимир Александрович, – мягко сказал Коля,– яне могу дать вам номер ее служебного телефона. Каждый человек вправе самрешать, кому оставлять свои телефоны. И если Каменская не хочет, чтобы вызвонили ей на работу, я не могу вмешиваться. У нее могут быть свои причины ирезоны, которые мы с вами обязаны уважать. А что касается ее домашнеготелефона, то, может быть, она уехала. На дачу, например. Погода стоит более чемтеплая, и многие уже переселились на дачи до самой осени.

Соловьев молча уставился в окно. Пальцы рук, лежащих наприкрытых пледом коленях, крепко сцеплены, лоб перерезала глубокая морщина.

– Пожалуйста, – неожиданно тихо проговорилон, – я вас прошу, помогите мне. Для меня это очень важно.

– Это как-то связано с тем преступлением, надраскрытием которого мы работаем?

– Нет-нет, – быстро ответил Соловьев. –Уверяю вас, это чисто личное. Мы друзья, и сейчас я особенно нуждаюсь в ней какв друге.