Дворец Алексея Михайловича воссоздавался как памятник скорее не царю, а могучему искусству деревянного зодчества на Руси.

В Царицыне хотелось почтить Екатерину II, Москва ей многим обязана. Как известно, два равнозначных дворца, ей и наследнику, возведенных Баженовым, императрице не понравились. Дворцы снесли. Вместо них Матвей Казаков хотел возвести Большой дворец, но до конца дело не довели, Павел I жить не захотел во дворце, связанном с именем матери. Безжизненный, более того, недостроенный тогда царский чертог превратился за двести лет в руины, на них тренировались альпинисты.

Комплекс в Царицыне занимает свыше тысячи двухсот гектаров с Большим и Малым дворцами, другими замечательными зданиями, парком и прудами. Он принадлежал государству, считался федеральной собственностью. Мы поменяли ее на бывший Музей Ленина, занимаемый до 1917 года Московской городской думой. Я очень доволен тем, что произошло. Сегодня Царицыно — уникально. Там нет больше руин и разрухи, там всегда праздник, красиво, интересно, как в лучших музеях мира.

Не стали слушать тех, кто оплакивал руины, восстановили справедливость, завершили по чертежам и документам архитектурный проект, начатый Баженовым и Казаковым. За что получили в Германии международную премию Бернхарда Реммерса «За выдающиеся заслуги в реставрации и сохранении памятников архитектуры». И вторую премию за охрану культурного наследия.

Как при Екатерине II, стал прекрасен Путевой дворец на Ленинградском проспекте. В нем перед въездом в Москву на пути из Санкт-Петербурга останавливались императоры со свитой. Дворец создан Матвеем Казаковым. Во дворце во время пожара 1812 года жил Наполеон.

Военные вернули нам некогда великолепное, но захиревшее здание. В Петровском замке, как называли дворец, расположенный в Петровском, со времен революции учились военные летчики. Памятнику XVIII века архитекторы и художники, реставраторы вернули интерьеры, утраченную функцию. Стал дворец не «Юрьевским замком», как злорадствовали в прессе, бросая камень в мой огород. Теперь это Дом приемов правительства Москвы, резиденция почетных гостей.

Красные холмы — склон одного из семи легендарных холмов, на которых стоит, подобно Риму, Москва. От него пошло название Краснохолмской набережной, Большого и Малого Краснохолмских мостов и улицы. Находится холм на бывшей окраине города, какой считался район за пределами Садового кольца. Ничего в прошлом особенного, ни церквей, ни памятников архитектуры на его склонах не замечалось. Сравнительно легко, не так, как в «Москва-Сити», строители смогли прийти сюда и реализовать за два с лишним года еще один «Большой проект», получивший название, естественно, «Красные холмы».

Под ним подразумевается многофункциональный комплекс масштабных зданий, состоящих из протяженных корпусов и башен. Самая высокая из них поднялась на 170 метров.

Здания протянулись на сотни метров вдоль набережной на стрелке канала и Москвы-реки, подобной той, где установлен Петр.

Громадное сооружение напоминает размахом Линкольн-центр Нью-Йорка, где сосредоточены известные учреждения культуры и искусства США и находится крупнейший концертный зал.

На Красных холмах не одна функция, как в Линкольн-центре.

На 34 этажах отеля «Красные холмы» класса «А» живут гости города.

Бизнес-центр «Красные холмы» занимают многочисленные офисы. Конгрессы, форумы, заседания проходят в его шести конференц-залах. Седьмой зал — бальный.

В Доме музыки на Красных холмах проходят симфонические концерты, выступают солисты, играют, танцуют и поют в залах, где в общей сложности три тысячи мест.

В нем базируется Национальный филармонический оркестр и «Виртуозы Москвы» скрипача и дирижера Владимира Спивакова, представлять которого не нужно.

Мы заложили закладной камень в фундамент десятиэтажного Дома музыки 7 сентября 2000 года.

Последняя моя уникальная стройка — реконструкция Большого театра. За нее не осуждали в СМИ, потому что это проект правительства России. Им пришлось заняться по просьбе президента Медведева.

К началу XXI века Большой театр, его фундамент и стены так обветшали, что громадное здание грозило рухнуть. Износ составлял 70 процентов. Оно оказалось в очень плохом состоянии. Поэтому верхние ярусы для зрителей закрыли. Стены покрылись трещинами.

В ХХ веке штат театра разросся, и артисты, сотрудники страдали от тесноты. По нормам полагается 1 кубометр пространства на одного зрителя и 4 кубометра на штатных сотрудников. Эта пропорция свелась за сотни лет 1 к 1. Чтобы выйти из такого состояния, следовало углубиться в землю. Под всем зданием, за исключением зрительного зала, следовало построить подземные ярусы. С тыльной стороны театра находится подземный служебный корпус, там предстояла очень объемная и очень важная работа.

Площадь театра надо было увеличить на 42 тысячи квадратных метров. То есть в два с лишним раза.

Первоначально я входил в Попечительский совет и занимался реконструкцией, но вышел из него, возражая против принимаемых тогда решений строительства подземного зала под Театральной площадью. Поступил так потому, что мало была исследована гидрогеология и мы по-настоящему мало знали, какие текут в том месте подземные реки. Стена подземной части театра по существу служит плотиной, глубинные воды могут найти себе другое русло, и мы рискуем получить в центре проваленные стены во многих других строениях.

Все тогда строители сделали вопреки мнению специалистов, знающих, что такое гидрогеология.

Здание зависло над котлованом глубиной 20 метров и покоилось на стальных сваях. Завершить реконструкцию, поставить на место Большой театр взявшиеся за дело строители не могли.

Большой театр стал острой головной болью правительства России. Строителям Москвы заказ не поручили. Взялись за реконструкцию несостоятельные организации. Они сорвали все установленные правительством сроки окончания работ. Потребовалось спасать Большой театр и стоящий рядом с ним старинный дом Хомякова.

Труппе, оставшейся без сцены, обещали, что она сможет играть на ней в 2008 году. Минуло четыре года, но открытие сезона не состоялось.

Президент Медведев попросил меня заняться объектом, помянутым в Указе о «Фонде возрождения Москвы» со времен Бориса Ельцина.

С тех пор почти каждый субботний объезд начинал с Большого театра. Пришлось расстаться с неумелыми подрядчиками, взявшимися не за свое дело. Привлекли испытанные в Москве компании, муниципальные и частные, проявившие себя на сооружении «Охотного Ряда», на Поклонной горе и храма Христа Спасителя.

Работа пошла беспрерывно в три смены по суточному графику.

Забуксовавшая стройка ожила, наверстывая упущенное время. Никто больше не сомневался, что Большой театр поднимет занавес в установленный срок.

Я мечтал о том времени, когда пресса перестанет интересоваться реконструкцией Большого театра. Так и вышло, журналисты стали уделять нам меньше внимания, потому что дело пошло на лад.