будут иметь силу и способность к порождению добродетели и духовному плодоношению, очевидно, получая от виноградной лозы, как от матери, силу и способность к этому. Напротив, у отторгшихся и как бы отсеченных от общения с Ним чрез обращение к неподобающей и неугодной Богу жизни не окажется никакой способности к совершению добродетели, ни возможности украшаться плодами от добрых дел, а, напротив, как бы вследствие неизбежной необходимости, они будут обречены на истребление всепожирающим огнем» (Творения святителя Кирилла Александрийского. Кн. 3. М., 2002. С. 618).

259 Ср. толкование: «Недуг этот с упоминаемою женщиною случился по насилию диавольскому, как и Господь говорит: “которую связал сатана вот уже восемнадцать лет”. Быть может, сатана мучил ее, потому что она оставлена была Богом за какие-нибудь преступления. Ибо он, когда попущается ему свыше от Бога, причиняет всевозможные неприятности телам людей (Иов. 2, 6, 7). Он и в начале был виновником того, что мы лишились нетления, в котором были созданы (Прем. 2, 23), и что мы соединены теперь с телом болезненным и способным к недугам. Ибо это мы разумеем под кожаными ризами (Быт. 3, 21)» (Благовестник, или Толкование блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского, на Святое Евангелие. Т. 2. М., 1993. С. 135).

260 Идея тесной связи чувственного наслаждения (ηδονή) и муки (страдания — οδύνη), как характерной черты состояния падшего человечества, является одной из главных тем богословия преп. Максима Исповедника, от которого в данном случае и зависит, скорее всего, свт. Феолипт. Например, в одном месте «Вопросоответов к Фалассию» преп. Максим говорит: «Бог, создав естество человеков, не создал вместе с ним ни чувственного наслаждения, ни чувственной муки, но Он устроил в уме этого естества некую силу для [духовного] наслаждения, благодаря которой [человек] мог бы неизреченным образом [постоянно] изведывать сладость Его. Эту силу, то есть соответствующее естеству ума устремление к Богу, первый человек, как только он был создан, передал чувству, [а затем стал осуществлять] в этой силе первое движение к чувственным [вещам] и возымел посредством чувства наслаждение, приводимое в действие вопреки естеству. Поэтому Тот, Кто заботится и промышляет о нашем спасении, внедрил [в естество человеческое] другую силу, словно некоего карателя, — муку. И, соответственно этой муке, Он премудро укоренил в природе тела закон смерти, ставя пределы безумному устремлению ума, которое вопреки естеству движется к чувственным [вещам]. Поэтому вследствие проникновения в естество [человеческое] наслаждения, противоречащего смыслу [этого естества], ему стала противодействовать сила, сообразная со смыслом мук, посредством страданий, в течение которых и из которых [возникает] смерть и уничтожается противоестественное наслаждение» (см. наш перевод: Преподобный Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию. Вопрос LXVI // Богословские труды. Сб. 38. 2003. С. 74–75). Как отмечает Ж.-К. Ларше, «преподобный Максим имеет прежде всего в виду Адамов грех в том процессе, который устанавливает рождение всех людей соответственно наслаждению и обрекает их этим на страдания, тленность и смерть. Но в то же время он считает, что по искаженным путям наслаждения, которое впредь соединено со способом происхождения всех людей, грех укореняется во всей природе и в ней производит смерть» (Ларше Ж.-К. Преподобный Максим Исповедник — посредник между Востоком и Западом. М., 2004. С. 117).

261 Ср. толкование: «Как касательно тела мы наиболее заботимся о том, чтобы иметь здоровое зрение, так и касательно души преимущественно должны заботиться о здравии ума. Если ослепим ум, долженствующий доставлять свет и прочим способностям, то чем смотреть будем? Загради источник — иссушишь и реку; подобным образом кто помрачает ум, тот приводит в беспорядок все действия его в настоящей жизни» (Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. Т. VII, кн. 1. М., 2000. С. 237).

262 Ср. толкование блаженного Феофилакта Болгарского: «Душа бывает скорчена, когда она склоняется к заботам только о житейском и не помышляет ни о чем небесном или божественном. Почему и говорится, что она болеет восемнадцать лет. Ибо кто погрешает в соблюдении заповедей закона Божия, которых “десять”, и слаб в уповании на “восьмой” век, о том говорится, что он скорчен восемнадцать лет» (Благовестник. Т. 2. С. 136).

263 Эти мысли святителя явно навеяны 2 Кор. 8, 9. Ср. сходное рассуждение у преп. Марка Подвижника, говорящего о воплотившемся Боге Слове так: «Постигнувшее человека в наказание за грех преступления изречением Владыки, то есть смерть, труды, алчбу, жажду и все таковое, воспринял Он, быв тем, что мы, да мы будем тем, что Он: Слово плоть бысть, чтобы плоть была Словом: богат сый обнища нас ради, да мы нищетою Его обогатимся; по великому человеколюбию уподобился нам, дабы мы всякою добродетелью уподобились Ему. Ибо с тех пор, как пришел Христос, поистине новый человек обновляется по образу, и по образу, благодатию Духа и силою, достигая в меру совершенной любви, вон изгоняющей страх и не подверженной падению» (Слова духовно-нравственные преподобных отцев наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 176).

264 И. Григоропулу дает такое чтение (εφώτισεν), а Р. Синкевич предпочитает другое — «изрек» (εφώνησεν). Мы в своем переводе постарались сохранить оба.

265 Данное выражение (τούς τύπους και τας σκιάς) в святоотеческой письменности очень часто соотносится с Ветхим Заветом в его отношении к Новому Завету. См., например, у св. Мефодия: «Закон есть прообраз и тень образа, то есть Евангелия, а Евангелие — образ самой Истины. Ибо древние и закон пророчески предвозвестили нам свойства Церкви, а Церковь — свойства новых веков» (Творения св. Григория Чудотворца и св. Мефодия, епископа и мученика. М., 1996. С. 114).

266 Это выражение свт. Феолипта (ο του γράμματος νομος ασθενεί προς τελειωσιν) можно перевести и как: «буква закона немоществует по сравнению с совершенством». Ср. у Климента Александрийского, который, толкуя святого апостола Павла, замечает: «Детство во Христе, по сравнению с законом, есть совершенство» (Педагог, творение Климента Александрийского. М., 1992. С. 52).

267 Так цитирует свт. Феолипт. Ср. толкование: закон «не был противоположен Евангелию, а скорее был путем к нему, провозвестником его, тенью и образом. С пришествием Евангелия он исполнился и прекратился, как прекращается ночь при появлении дня, как тень при набрасывании красок. Воспитатель должен был уступить место учителю. И еще иначе: Христос исполнил закон, так как сохранил его предписания, и прекратил, так как покрыл несовершенное совершенным. Отсюда евангельские заповеди не противоречат предписаниям закона, но согласуются с ними. Закон есть начало, а Евангелие — исполнение» (Толкование Евангелия от Матфея и Толкование Евангелия от Иоанна,