– Кроме того, я принципиально не пользуюсь машиной, – сказала Ута. – Только велосипед или общественный транспорт.

– Но почему? – удивилась Лиза.

Она-то думала, что машинами здесь пользуются все: уметь водить их было так же естественно, как уметь ходить.

– Потому что это загрязняет атмосферу. Вообще, – воодушевилась Ута, – очень многое в нашей повседневной жизни должно быть изменено. Например, эти лампочки.

– Какие лампочки? – не поняла Лиза.

– Лампочки, которыми пользуются все, требуют слишком большого расхода энергии. А это значит, что активнее работают электростанции, загрязняя природу. Между тем есть другие лампочки, которые потребляют меньше энергии.

«Господи, – подумала Лиза, – все это так, но как же можно об этом думать, если ты не конструктор лампочек?»

Впрочем, она тут же устыдилась. Просто Ута чувствует ответственность за все, что происходит в стране. Что же тут плохого?

И вот теперь Лиза понимала, что ей совсем не хочется пойти на дискотеку вместе с Утой, хотя Фридерика сказала, что та охотно танцует и веселится.

«Да что же я за человек такой? – в отчаянии подумала Лиза. – Какой жизни мне хотелось бы?»

Вскоре Лизе стало казаться, что она никогда не привыкнет к Германии – не к мелочам ее быта, а к тому, как здесь относятся к жизни.

«Может быть, лучше вообще уехать? – думала она иногда. – Ведь мне скучно, мне просто безнадежно скучно, и я не могу внятно объяснить, почему. Потому, что люди заботятся о природе?»

Единственное, что доставляло ей удовольствие, были беседы с Гюнтером. Они разговорились почти случайно: Гюнтер перечитывал «Евгения Онегина» и спросил у Лизы, как она оценивает поведение Татьяны Лариной. Лиза так оживилась, точно ее спросили о соседке или близкой подруге. Она тут же начала рассказывать Гюнтеру все, что сама чувствовала в душе Татьяны, – и увидела, как меняется его лицо. Оно просто расцветало на глазах, куда девалась его обычная суховатость! Гюнтер внимательно слушал Лизу и даже записывал что-то на разноцветных карточках. Увидев, что он записывает, Лиза смутилась и замолчала.

– Продолжай, продолжай, пожалуйста! – воскликнул Гюнтер. – Ты говоришь очень важные вещи!

Их беседа затянулась на час, не меньше. Они поговорили еще о лермонтовской княжне Мэри, потом – о тургеневских девушках.

– Поразительно! – сказал Гюнтер. – Ты говоришь, что не имеешь специального филологического образования?

– Но я, кажется, не сказала ничего особенного, – удивилась Лиза.

– Это именно особенное, – не согласился Гюнтер. – Ты говорила о них как о живых людях, и вместе с тобой я понял их так, как не понимал прежде. Это очень важно!

Лиза заметила, что с тех пор Гюнтер стал смотреть на нее с уважением. Он все чаще спрашивал ее мнение о каких-нибудь литературных героях и всегда внимательно выслушивал ее. Она чувствовала, что эти выдуманные люди и ему кажутся живыми, что и он готов часами обсуждать поступки Обломова, как будто тот был его хорошим знакомым.

«А я-то уж решила, им интересно только о фольге говорить!» – радостно думала Лиза.

Еще ей все больше нравился Кельн. Она часами готова была бродить вдоль Рейна, по старому городу, и это никогда ей не надоедало. Даже одиночество не угнетало ее во время таких прогулок – может быть, потому что Лиза чувствовала всеобщую доброжелательность. Ей улыбались встречные люди, охотно разъясняя, как пройти, например, к старой ратуше. Она чувствовала, что у этих людей есть своя, отдельная жизнь, которую они берегут от постороннего вмешательства. И вместе они были общительны, веселы. Лиза и сама не понимала, как это в них совмещается.

Наверное, она бы и не поняла этого, если бы не Розали.

С Розали она познакомилась случайно, гуляя с Александром в Бетховенском парке неподалеку от дома. Июнь был жаркий до одурения, с Лизы градом катился пот. Сидя на лавочке в душной тени, она с завистью наблюдала, как неутомимый Сашка гоняет на скейте по дорожкам наперегонки с Джеки.

– Наверное, ты тоже гувернантка? – вдруг услышала Лиза.

Рядом с ней на лавочку села девушка – скорее всего ее одногодка. Ее черные прямые волосы были завязаны высоким хвостиком, длинная челка то и дело падала на глаза. Глаза у нее были тоже черные, огромные, она смотрела на Лизу прямо и доброжелательно.

– Да, – ответила Лиза. – А откуда ты знаешь?

– Я тебя давно заметила, – сказала девушка. – Меня зовут Розали, я живу у фрау Юнг на Нойенхофераллее, и я тоже гувернантка у ее дочери. А откуда ты приехала?

– Из России, – ответила Лиза.

– О! – воскликнула Розали, точно Лиза сказала, что прилетела с Марса.

Лиза давно уже заметила, что упоминание о том, что она из России, вызывает у людей необыкновенный интерес. Однажды она познакомилась в кафе с тремя девчонками. Они учились в университете. Одна из них, симпатичная негритяночка, была из государства Берег Слоновой Кости, но это ни у кого не вызвало ажиотажа. Зато стоило Лизе сказать, откуда она приехала, – и все трое обрушили на нее такой град вопросов, что она едва успевала отвечать.

– Это правда, что в России нищие падают в обморок от голода? – тут же спросила Розали. – А я приехала из Италии.

Хорошо, что Розали не ожидала немедленных ответов, потому что Лизу приводили в замешательство вопросы вроде этого, о голоде. Сказать, что это неправда, и нищие очень неплохо зарабатывают? Но ведь есть старушки, у которых и правда очень маленькая пенсия…

Розали оказалась веселой, общительной девчонкой. Ее подопечная, Эва, была ровесницей Александра, и дети с удовольствием играли вместе, пока Лиза и Розали болтали без умолку. Розали приехала из Милана и жила в Германии уже полгода.

– Тебе нравится здесь? – спросила Лиза.

– О, не все, не все! – тут же ответила Розали. – Немцы бывают ужасно нудными, ужасно!

Лиза невольно улыбнулась. Розали без всякого стеснения высказала то, что и ей приходило в голову.

– Конечно, – продолжала Розали, – они живут гораздо лучше, чем мы, у них большие зарплаты, но все равно.

Это было новостью для Лизы, которой вся Европа представлялась единым государством. То есть она, конечно, знала, что Германия отличается от Италии, но ей казалось, что эти различия касаются только природы и памятников. Как может различаться быт, когда везде одни и те же сушилки, автомобили и стиральные машины?

– Сколько они работают, мамма миа! – воскликнула Розали. – Зачем же жить, если столько работать? Потому они и живут хорошо! – тут же рассмеялась она.

Она все больше нравилась Лизе. Любые жизненные противоречия, которые у Лизы вызывали недоумение и даже отчаяние, заставляли Розали только смеяться.

– Приходи ко мне в гости, – пригласила Розали. – Я работаю до обеда, ведь и ты тоже? А потом мы можем вместе пойти куда-нибудь. Ты любишь танцевать?