...Когда гиперболическая орбита вынесла солнечный корабль достаточно далеко от Солнца, к нему смогла подобраться спасательная команда. Проникнув на борт корабля, спасатели с изумлением обнаружили, что люди попросту заморожены. Тело прингла, находившееся на обратной стороне корабля, было расплющено всмятку перегрузками, не пощадившими нижней части корабля. Но больше всего спасателей поразил Фэгин. Уцепившись острыми шипами за палубу, он болтался вверх ногами. Параметрический лазер продолжал исправно работать, придавая картине совсем уж абсурдный вид. Холод повредил живучему кусту меньше четверти клеток, так что кантен вышел из всей этой заварухи, можно сказать, без потерь.

В итоге Фэгин из Института Прогресса, привыкший всегда быть лишь сторонним наблюдателем, сам очутился в центре всеобщего внимания. Он оказался единственным софонтом во всей Галактике, кто испытал, что значит лететь вверх тормашками сквозь плотное пламя звезды. Теперь и у него появилась своя собственная история, которую он мог с гордостью рассказывать пораженным слушателям. Но самое печальное состояло в том, что бедняге Фэгину никто не верил. Пока не просмотрели данные с корабля.

Закончив с приветственным церемониалом, Джейкоб дружески кивнул Ла Року, восседавшему за столиком с многочисленными блюдами.

Со времени их последней встречи к журналисту вернулись и его цветущий вид, и, разумеется, аппетит. Сейчас Ла Рок с волчьей ненасытностью поглощал кулинарные творения Кристиана. Будучи все еще прикованным к инвалидному креслу, он лишь молча кивнул Джейкобу и Хелен, приветственно взмахнув пухлой ручкой. Джейкоб заподозрил, что подобная сдержанность объясняется очень просто: у репортера настолько набит рот, что он не в состоянии приветствовать старых друзей трескучей тирадой.

Кроме Фэгина и Ла Рока, в кабинете находился еще один человек. Высокий мужчина с длинным благородным лицом. Пронзительные светло-серые глаза. Во всем облике нечто аскетическое. Он поднялся из кресла навстречу вошедшим и протянул Джейкобу руку.

– Хан Нильсен, к вашим услугам, мистер Демва. Я много слышал о вас и теперь горд, что могу пожать вашу руку. Разумеется, Комиссия по регистрации секретов в курсе всего, что известно правительству. Поэтому я вдвойне восхищаюсь вами. Но сегодня мы собрались, чтобы обсудить вопрос, о котором правительству не следует знать.

Джейкоб и Хелен расположились на диване у окна.

– Совершенно верно, мистер Нильсен. Речь пойдет о двух вопросах. Во-первых, мы хотели бы получить формальное одобрение Совета Всех Землян.

Нильсен нахмурился.

– Вы должны сознавать, что в данный момент Совет пребывает в зачаточном состоянии. Делегаты от колоний не прибыли. Бюр... чиновникам Конфедерации, – Нильсен едва удержался от ругательства, – не по душе существование Комиссии по регистрации секретов, ставящей честность превыше закона. Совет Всех Землян еще менее популярен.

– Может, оно и к лучшему. Но чего ждут от нас и Совет, и ваша Комиссия? Ведь потребуются годы, чтобы Совет приобрел легитимность. Зачем вам рисковать, вмешиваясь в эту проблему?

Какое-то время все молчали. Потом Нильсен пожал плечами и достал из портфеля записывающее устройство.

– Содержание этого разговора не подлежит разглашению без санкции Комиссии по регистрации секретов. Кто первый? Может, вы начнете, доктор де Сильва?

Хелен кивнула.

– Хорошо. Первое. Мы знаем, что пил Буббакуб совершил преступление с точки зрения как Библиотеки, так и собственной расы. Он подделал доклад Библиотеки и совершил подлог на борту солнечного корабля, а именно: фальсифицировал контакт с солярианами и устроил представление с «реликвией летаней». Мы полагаем, что нам теперь известны мотивы его поступка. Во-первых, Буббакуба смутило отсутствие в Библиотеке каких-либо упоминаний о солнечных обитателях. И во-вторых, он уже давно мечтал поставить на место зарвавшуюся «сиротскую расу».

Подумав, Хелен добавила:

– Мы понимаем, что, действуя в русле галактической традиции, и Библиотека, и пилы попытаются подкупить Землю, пообещав всевозможные блага за вечное молчание. Конфедерация, возможно, и удовлетворится подобным предложением. Но надо помнить, что в будущем людям неизбежно придется столкнуться с враждебностью пилов, гордость которых уязвлена. Уже сейчас ходят разговоры о том, чтобы лишить наших подопечных, шимпанзе и дельфинов, статуса кандидатов в софонты. Более того, человечеству могут придать статус «приемных подопечных», дабы обеспечить «сложный переходный период». Не говорю уже о том, что начнется, если пилы активизируются в своих антипатиях к землянам. Я правильно обрисовала ситуацию?

Джейкоб кивнул.

– Прекрасно. Ты только не упомянула о моей глупости. Я совершил огромную ошибку, обвинив Буббакуба на Меркурии в присутствии довольно большой аудитории. Подписанное нами двухлетнее обязательство о неразглашении никем всерьез не воспринимается. Власти же Конфедерации слишком долго выжидали, прежде чем наложить запрет на информацию об этих событиях. И теперь, наверное, половина галактики перемывает нам косточки. В результате мы утратили шанс оказывать давление на пилов с помощью шантажа. А пилы не остановятся ни перед чем в стремлении превратить землян в приемышей. Под предлогом «возмещения» за преступление Буббакуба они навяжут нам разнообразную, но ненужную помощь, примутся нас направлять и контролировать. Мы полностью окажемся во власти расы, ненавидящей нас.

Он замолчал и знаком попросил Хелен продолжать.

– Итак, второе. Теперь мы знаем, что в неудаче Буббакуба виноват Кулла. Думаю, в намерения прингла не входило разоблачение людьми его опекуна. Кулла сам собирался шантажировать пилов. Надо сказать, что он проявил редкую изобретательность. Поощряя попытки Джеффри «освободить» его, он тем самым спровоцировал гнев Буббакуба. Последовавшая смерть шимпанзе привела всех в смятение. Буббакуб возомнил, что отныне поверят любым его утверждениям. Возможно даже, что Кулла учел и проницательность руководителя проекта доктора Кеплера. Именно Кулла вывел его из строя с помощью своих удивительных глаз. Но самая важная часть плана Куллы состояла в имитации антропоморфных Призраков. Эта затея удалась ему с блеском. Он обманул всех без исключения. Нетрудно понять, что, обладая столь изощренным умом и столь редкими талантами, прингл считал себя вправе требовать независимости для своей расы. Мне нечасто доводилось слышать о столь одаренных существах.

– Но если пилы являются опекунами принглов, – возразил дядя Джеймс, – то почему Буббакуб не догадался о том, что Призраки – дело рук его подопечного?

– Позвольте мне ответить на этот вопрос, – пропел Фэгин. – Принглам разрешили самим выбрать помощника, который бы сопровождал Буббакуба. Моему Институту известно из независимого источника, что Кулла был незаурядным актером, очень популярным на одной из планет принглов. Кроме того, среди самодовольных пилов бытовало мнение, что их подопечные – существа недалекие и не отличающиеся особыми талантами.

– А в чем заключались способности принглов?