— Шеф, вы?! — обрадовалась Лера.

— Вроде я.

— Шеф, ну что?

— Что «ну, что»?

— Я уже свободна?

— Конечно, свободна. Если свободу понимать, как осознанную необходимость сидеть и не рыпаться.

— Шеф, вы изверг!

— Есть немного.

— Шеф, я к людям хочу, — дрогнувшим голосом сказала Лера.

Я хмыкнул:

— Сомнительное желание.

— Когда шеф? Когда? Когда-когда-когда?

— На рассвете.

— Завтра?

— Может, и завтра. Может, послезавтра. Может, через месяц. Но обязательно на рассвете. Помнишь как у Киплинга? Начинал брезжить рассвет, когда Маугли спустился с холма в долину, навстречу тем таинственным существам, которые зовутся людьми. Конец цитаты.

— Шеф, я буду плакать.

— Не надо плакать, надо работать.

— Я бы и рада, шеф, да вот только…

— Лови задачу, — прекратив ёрничать, сказал я.

Девушка, почувствовав, что мой голос изменился, тут же подобралась:

— Да, шеф?

«Вот то-то же», — подумал я и выдал задачу:

— Врубаешь компьютер, входишь в Сеть, копаешься в городских новостных лентах и гребёшь все подряд, что касается исчезновения антикварных вещей из музеев, частных коллекций и тому подобного. Это всё. Суть уловила?

— Да, шеф. А за какой период?

— За год… Нет, за полгода.

— Всё, поняла.

— Раз поняла, чего тогда болтаешь? Иди работать. Через два часа, чтоб всё было готово. Не успеешь, уволю к чёртовой матери. Причём без выходного пособия.

— Ну, шеф, вы и… Ну, вы и… Ну…

Задохнувшаяся от возмущения Лера так и не сказала, кто же я, по её мнению. Связь прервалась. То ли девушка сама прервала соединение в порыве гнева, то ли трубка в её руке расплавилась.

Я тем временем уже дошёл до тачки, и как только сел за руль, сразу включил кондиционер. А потому что пекло стояло вокруг, как любит говорить Лера, аццкое. Казалось, город всем своим видом вопрошает: «Где вы призрачные тени вечерней прохлады?» Но время теней ещё не пришло. Воздух превратился в кисель, асфальт — в тягучую кашу, пыльные листья дерев — чёрт знает во что.

Городская толпа-змея ползла исключительно по той стороне, что скрыта домами от солнца. Измученные жарой воробьи тюкали обронённое кем-то мороженое. Кот, лежащий под бочкой с квасом, нахалов видел, но разгонять не хотел, ему было лениво.

Мне тоже было лениво, а также сыто-пьяно, откровенно хотелось спать. Но мой наставник учил меня: «Дракон не должен быть рабом желаний». Поэтому я подхватил песню, льющуюся из магнитолы, подумал с нежностью о рыжеволосой крале, отжал ручник и — «Never let you go» — двинул в офис.

Добравшись до кабинета, я первым делом выдул прикупленную в ларьке бутылку минералки, затем, тупо глядя в окно, неспешно выкурил сигарету, после чего взял в руки шпагу и, расхаживая с ней по кабинету, какое-то время размышлял о человеке, который не чурался называть себя Зверем 666, подписывал эпистолы именем «Антихрист» и знал имя Бога. Об Элстере Краули.

Многие посвящённые считают, что Краули был самым грозным магом первой половины прошлого века. Возможно, что так. Возможно. Лично не встречался (откуда, если с семнадцатого века сижу на привязи), поэтому точно сказать не могу. Со слов людей более-менее осведомленных знаю, что поначалу Краули состоял в Ордене Золотого Рассвета, но когда за попытку свергнуть Мастера с помощью отряда из сорока девяти демонов его оттуда на пинках вынесли, основал собственное общество — «Ргентинум Аструм», а ещё через время стал главой английского отделения германской оккультной группы «Орден тамплиеров Востока».

Также мне известно, что Краули являлся личностью весьма харизматичной. Это, впрочем, не удивительно: люди души не чают в том, кто безо всякой оглядки пренебрегает нормами общественной морали. Уж что-что, а общественную мораль Элстер Краули не жаловал. В грош, говорят, не ставил. «Стой обеими ногами на земле, — проповедовал он. — Живи обыденными страстями, гони прочь сомнения, меньше думай, больше желай, и тогда судьба дарует тебе счастье». Тьма этих низких истин весьма притягательна, оттого-то у Краули, которого современники, между прочим, называли «здравомыслящим безумцем», и по сей день так много последователей. Некоторые, судя по всему, проживают в нашем городе, и один из них — тот самый парень, который слишком буквально понял завет учителя «Делай что хочешь». Хочет убивать и убивает.

«Крут паренёк, — прикидывал я, размахивая шпагой. — Очень крут. Круче просто не бывает. Только одного не учёл. Того, что его собственное „делай что хочешь“ однажды может натолкнуться на чужое „делай что хочешь“. И не факт, что это чужое окажется слабее».

Рассудив так, я сделал шпагой обводящий финт и, перейдя в атаку на воображаемого противника (на самом деле — на книжный шкаф), проткнул в глубоком выпаде корешок тонкого фолианта с длинным названием «Ключ от кабинета благородного рыцаря Джузеппе Франческо Бори, в котором заперто множество принадлежащих его перу любопытных записок по химии и другим наукам, а также его жизнеописанию».

«Нарочно захочешь, не попадёшь», — хмыкнул я, ощупывая место укола. А когда прочитал название книги, вспомнил Остапа Бендера с его легендарным: «Может тебе ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?» А следом — по очевидной ассоциации — про отложенный звонок в контору Большого мать его Босса.

Отложив шпагу, решительно взялся за телефон.

На этот раз в конторе Тюрина нашёлся способный держать трубку в руках.

— Ну? — недружелюбно произнёс какой-то гражданин.

По интонации чувствовалось, что неприветливый мой собеседник трубку поднял случайно, что чем-то крайне он озабочен и что ему сейчас не до меня.

Тем не менее, я от своих намерений не отступил и представился согласно ранее придуманной «легенде»:

— Инспектор Дорохов, федеральное казначейство. Могу ли я сейчас поговорить с Иосифом Викторовичем?

Ответ был краток и груб:

— Нет.

Объяснить причину отказа господин торопыга не удосужился — сказал и бросил трубку.

«Чего это у них там такое произошло? — озадачился я, вслушиваясь в короткие гудки. — Может, случился бунт на корабле?»

Бунт это, безусловно, хорошо. Но вообще-то я предпочёл бы, чтобы на этой пиратской шхуне произошло что-нибудь посущественнее, чем просто бунт. Например, чтобы села она на мель. А лучше — получив пробоину, затонула, а его экипаж попал на необитаемый остров.

Придумать, какие бедствия должны свалиться на голову пиратов, попавших на пустынный брег, я не успел — голодным зверем заурчал мобильный.