Каков же был итог Корсунь-Шевченковской операции, проведенной войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов? В ходе операции они приковали к себе до половины всех танковых и более двух третей воздушных сил противника, действовавших на Правобережной Украине. Это облегчило 3-му и 4-му Украинским фронтам проведение Никопольско-Криворожской операции. Особенностью Корсунь-Шевченковской операции было использование танковых армий на ее первом этапе для окружения врага, а на втором этапе – для отражения сильных ударов противника на внешнем фронте. В этой операции был получен первый опыт применения двух танковых армий (5-й гвардейской и 6-й) навстречу друг другу с целью замыкания кольца окружения вокруг крупной вражеской группировки. При этом танковые армии показали высокую маневренность, мощь и силу своих ударов в наступлении, стойкость и упорство в обороне.

В любом случае значение Корсунь-Шевченковской операции по окружению и уничтожению крупной группировки противника очень трудно переоценить. Генерал Ф. Меллентин, комментируя решение Гитлера удерживать корсунь-шевченковский выступ, отмечал: «Результатом такого решения оказался новый Сталинград, – правда, масштабы катастрофы на этот раз были меньше».[314]

18 февраля Москва салютовала войскам 2-го Украинского фронта. О 1-м Украинском фронте не было сказано ни слова. Жуков считал, что это была непростительная ошибка Сталина. Ведь известно, что окружение и уничтожение противника проводилось войсками обоих фронтов.

Когда Корсунь-Шевченковская операция пришла к победному финалу, в деревне Толстое, где размещался командный пункт 2-го Украинского фронта, раздался телефонный звонок. Генерала армии Конева вызывал к прямому проводу Сталин.

– Поздравляю с успехом, – сказал Сталин. – У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?

– Благодарю, товарищ Сталин.

– Ну, хорошо, отдыхайте, устали, наверное?

18 февраля Указом Президиума Верховного Совета СССР И. С. Коневу было присвоено звание Маршала Советского Союза. Вечером из Москвы прилетел самолет. В нем заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Жуков прислал своему коллеге в подарок маршальские погоны. Их вручили Ивану Степановичу в деревне Моренцы, где разместился к тому времени фронтовой командный пункт. Именно сюда прибыли и корреспонденты ряда зарубежных газет. Момент этот весьма выразительно запечатлен в книге С. Дангулова «Кузнецкий Мост»:[315]

«Он (Конев. – Авт.) стоял… чуть сощурив глаза, легко раскачиваясь, охватив кожу ремня большими руками, будто подбоченясь. Широконосый, чуть скуластый, с остро глядящими, улыбчивыми и хитроватыми глазами. Он пребывал в отличном состоянии духа и не хотел скрывать этого – в конце концов, трудных дней и раньше было предостаточно.

– Корсунь даст нам такую силу разбега, какую мы давно не имели, – произнес он и посмотрел в окно, казалось, он видел уже движение армий. – Именно разбега, а это в наступлении важно… – Он протянул руку корреспонденту английской «Таймс». Рука у него была жестковатой, ощутимо твердой, в руке была энергия действия… Да, он так и сказал: «Корсунь даст нам… силу разбега…» – и, надев кожанку, пошел через заснеженный двор к танку, что, казалось, стоял наготове, ожидая его».

На сей раз Конев одержал вполне ощутимую победу над фон Манштейном, заслужив по праву звание маршала. Теперь они стали на один уровень. Но, чтобы подтвердить маршальское звание, требовалось добить своего врага окончательно…

18 февраля 1944 г. генерал-фельдмаршал фон Манштейн связался по телефону с генералом Цейтцлером.

– Над северным флангом группы армий «Юг» может создаться большая угроза, – сказал фон Манштейн. – Соотношение сил является для нас все еще неблагоприятным по сравнению с другими группами армий.

– Я имел по этому поводу, а также по поводу необходимых в связи с этим мероприятий длительную беседу с фюрером, но опять ничего не добился, – ответил Цейтцлер.

– Как же он думает проводить дальше операции на нашем фронте?

– Он говорит, что когда-нибудь же русские перестанут наступать. С июля прошлого года они непрерывно ведут наступление. Долго это не может продолжаться. Я сказал ему в ответ на это: «Мой фюрер, если бы вы сейчас были в положении русских, что бы вы делали?» Он ответил: «Ничего!» Я возразил: «Я бы начал наступление, и именно на Львов!»

Фон Манштейн по-прежнему придавал большое значение усилению своего северного фланга до того момента, пока распутица временно не заставит советские войска прекратить наступление, а также на тот период, когда снова возобновятся боевые действия. Он полагал, что советские войска, безусловно, будут продолжать и дальше наступление на фронте группы армий «А» (6-я армия) и 8-й армии группы армий «Юг». По-прежнему перед ними открывалась перспектива разбить этот далеко выдвинутый вперед фланг, отбросить его до Черного моря или, во всяком случае, захватить переправы через Буг и позже через Днепр. Однако фон Манштейн считал, что на этом фланге в случае необходимости можно применить эластичную оборону и тем самым благодаря вызванному этим значительному сокращению фронта 6-й армии высвободить большие силы. Кроме того, он рассчитывал за нижним течением Буга или Днепра (во всяком случае, до бывшей румынской границы), заняв крупными силами позиции для оказания решительного сопротивления, вынудить противника остановиться.

Когда 22 февраля советские войска перешли в наступление на южном фланге 8-й армии, фон Манштейн потребовал от Генштаба Сухопутных войск, чтобы ему была предоставлена свобода маневра для отхода. Он не собирался, да и не мог перебросить сюда новые силы, которые на других участках (на левом фланге группы армий «Юг») были гораздо более необходимы. Предпосылкой для отхода 8-й армии было, правда, присоединение к этому маневру примыкавшей к группе армий «Юг» с юга выдвинутой еще дальше на восток 6-й армии. В связи с этим фон Манштейн запросил согласия у ОКХ. Но Гитлер не дал его. Наоборот, группа армий «Юг» вынуждена была впоследствии передать 6-й армии еще две дивизии (3-я и 24-я танковые), когда ее слишком далеко выдвинутые вперед силы были разбиты противником.

Фон Манштейн опасался того, что советские войска попытаются добиться решительного успеха на северном фланге группы армий «Юг». Если бы им удалось еще до наступления распутицы осуществить прорыв обращенного на север фронта 4-й танковой армии, то в их руках оказалась бы столь важная для снабжения всего южного фланга группы армий «Юг» железная дорога, идущая из Лемберга (Львов) через Жмеринку в Южную Украину. В дальнейшем же, продолжая наступать на юг, противник вышел бы во фланг и тыл южного крыла Восточного фронта. Кроме того, фон Манштейн полагал, что советское командование использует большое незащищенное пространство, образовавшееся между северным флангом группы армий «Юг» и южным флангом группы армий «Центр», для сосредоточения перед ним новой сильной ударной группировки. Она могла бы совершить глубокий обход левого фланга группы армий «Юг» или нанести удар на Львов. В результате отхода левого фланга группы армий «Юг» ей пришлось бы отступить на юг, возможно, даже и на восток от Карпат.