— Боже мой, это же произошло тысячу лет назад. Детская любовь, ничего серьезного.

— Детская любовь иногда бывает мощной штукой. В мире полно людей, которые ее не забывают. Как по-вашему, Конор — один из них?

— Понятия не имею. Спросите у него.

— Ну а вы? У вас еще сохранились чувства к нему?

Я ожидал, что Фиона набросится на меня, но она задумалась над вопросом, опустив голову и снова перебирая волосы.

— Это зависит от того, что вы имеете в виду. Да, я скучаю по нему. Иногда думаю о нем. Я дружила с ним с одиннадцати лет. Для меня это важно. Но я не тоскую, не мечтаю вернуть сбежавшего жениха и не хочу жить с ним, если вы об этом.

— Вам не пришло в голову поддерживать с ним связь после ссоры с Пэтом и Дженни? Ведь у вас, похоже, больше общего с ним, чем у них.

— Да, я думала об этом. Немного подождала, на тот случай если Конору нужно остыть — не хотела лезть в чужое дело, — а потом позвонила пару раз. Он не перезвонил, и я не стала на него давить. Говорю же, мой мир не вращается вокруг него. Я решила, что когда-нибудь снова увижу его — так же как Йена и Мака.

На такое воссоединение она не рассчитывала.

— Спасибо, — сказал я. — Это может пригодиться.

Я потянулся за альбомом, однако Фиона остановила мою руку:

— Можно, я… на минуту?

Я отошел назад. Она притянула альбом к себе, загородила его локтями. В комнате было тихо, и я мог слышать шипение пара в батареях отопления.

— В то лето мы столько смеялись… — сказала Фиона, едва замечая нас. — Мороженое… На берегу стоял крошечный киоск; родители покупали там мороженое, когда мы были маленькими. В то лето землевладелец увеличил арендную плату до астрономических размеров, и продавец ни за что не смог бы найти такую сумму — владелец хотел его выселить, продать землю застройщикам, чтобы там построили офисы или многоквартирные дома. Все пришли в ярость — это же была местная достопримечательность, понимаете? Дети покупали там мороженое, там назначали первые свидания… Пэт и Конор сказали: «Есть лишь один способ спасти его. Посмотрим, сколько мороженого мы сможем в себя запихать». В то лето мы ели мороженое каждый день — это было что-то вроде нашей миссии. Едва закончим первую партию, как Пэт и Конор возвращаются с еще одной охапкой рожков, а мы все вопим, чтобы они унесли их от нас подальше. А они смеялись и приговаривали: «Давайте, его нужно съесть, это благородное дело, это бунт против властей…» Дженни обещала, что превратится в огромный кусок сала, и тогда Пэт пожалеет, но все равно ела. Мы все ели.

Ее палец скользнул по фотографии, задержался на плече Пэта, волосах Дженни, остановился на майке Конора.

— Я хожу к Джо-Джо, — печально усмехнувшись, сказала она.

На секунду мы с Ричи затаили дыхание.

— «Джо-Джо» — название киоска, да? — беззаботно спросил Ричи.

— Да. В то лето он раздавал эти значки, на которых было изображение рожка с мороженым и надпись: «Я хожу к Джо-Джо», — чтобы вы могли продемонстрировать свою поддержку. Их носила половина Монкстауна, даже старушки. Однажды мы увидели священника с таким значком. — Палец сдвинулся со светлого пятна на майке. Оно было крошечным и размытым, так что мы не обратили на него особого внимания. На каждой майке и блузке виднелось такое пятно — на груди, на рукаве, на воротнике.

Я порылся в картонной коробке, вынул маленький пакет с ржавым значком, найденным в ящике Дженни, и толкнул его по столу.

— Это один из тех значков?

— О Боже, — тихо сказала Фиона. Она наклонила значок к свету, пытаясь разглядеть рисунок под слоем ржавчины и порошка для обнаружения отпечатков. — Да. Это значок Пэта или Дженни?

— Мы не знаем. Кто из них, по-вашему, мог его сохранить?

— Точно не скажу. Если честно, то никто. Дженни не любит хлам, а Пэт не настолько сентиментален. Он — человек действия — например покупает мороженое, — но ради воспоминаний он бы значок не оставил. Но, возможно, значок попал в кучу других вещей и Пэт про него забыл… Где вы его нашли?

— В доме. — Я протянул руку за пакетом, но пальцы Фионы сжали значок сквозь толстый пластик.

— Зачем… Зачем он вам? Он как-то связан…

— Расследование только началось, и на данном этапе мы должны предполагать, что каждая улика может иметь отношение к делу.

— А что, ваша кампания сработала? — спросил Ричи, пока Фиона не задала новый вопрос. — Спасли вы «Джо-Джо»?

Фиона покачала головой.

— О нет. Землевладелец жил где-то в Хоуте, так что даже если бы весь Монкстаун тыкал булавками в его куклы — ему было плевать. И Джо-Джо не смог бы уплатить аренду, даже если бы мы обжирались мороженым, пока не заработали инфаркт. Думаю, мы с самого начала знали, что он потерпит поражение, но просто хотели… — Она покрутила пакет в руках. — В то лето Пэт, Дженни и Конор поступили в колледж, и в глубине души мы понимали, что с их отъездом все изменится. Кажется, Пэт и Конор затеяли все это, чтобы лето стало особенным, — они хотели, чтобы нам было что вспомнить через много лет. Чтобы мы спрашивали друг у друга: «А помнишь?..»

Больше она никогда так не скажет про то лето.

— Тот значок «Джо-Джо» все еще у вас?

— Не знаю. Может, где-нибудь валяется. В коробках на чердаке у мамы полно разного добра — я ненавижу выбрасывать вещи, — но я уже много лет его не видела. — Она разгладила пластик, затем отдала мне пакет. — Если он не понадобится Дженни, можно, я возьму его?

— Уверен, мы что-нибудь придумаем.

— Спасибо. Мне бы очень этого хотелось. — Вздохнув, Фиона покинула укромный уголок где-то в глубине своей памяти, где много теплого солнечного света и смеха, а затем посмотрела на часы. — Мне пора. Это… это все?

Во взгляде Ричи я прочитал немой вопрос.

Нам еще придется беседовать с Фионой, и поэтому нужно, чтобы Ричи играл роль хорошего парня, того, с кем спокойно, того, кто не сыплет соль на раны.

— Мисс Рафферти, — тихо сказал я, наклоняясь к ней через стол, — я должен кое-что вам сообщить.

Она застыла. Во взгляде читался ужас: «О Боже, только не это».

— Человек, которого мы арестовали, Конор Бреннан.

Фиона уставилась на меня, на мгновение утратив дар речи.

— Нет, — наконец сказалась она, задыхаясь. — Постойте! Конор? Почему?.. За что он арестован?

— За нападение на вашу сестру и за убийство ее мужа и детей.

Фиона вскинула руки, и на секунду мне показалось, что она собирается заткнуть уши, однако она вновь оперлась на стол. Ее слова, плоские и твердые, падали будто кирпичи на каменную плиту:

— Нет. Конор этого не делал.

В нем она была уверена, так же как раньше — в Пэте. Ей нужно в них верить, иначе ее прошлое и настоящее превратятся в страшную кровоточащую рану. Все яркие воспоминания — мороженое, шутки «для своих», веселая компания, сидящая на стене, первый глоток пива, первый поцелуй — все это будет сметено ядерным взрывом, отравлено радиацией.