- Нет, что ты! Они пьяные каялись. Маргарита, видимо, пыталась вырваться из петли, поступила в институт, сняла комнату. Она постоянно твердила: главное — полная независимость.

- Какая может быть независимость у проститутки! — отмахнулся Петр. — Это смешно.

- Страшно. Все-таки по-своему она любила твоего брата.

- Он лежит в морге, она погубила нашу семью.

- Нет, я что хочу сказать, — заторопилась Тоня, отвернувшись; он заметил слезы на глазах, — судмедэсперт установил, что болезнь ужасно запущена — понимаешь? — она специально не лечилась.

- Что за маразм?

- Мне кажется, она была одержима местью.

- К кому?

- К мужчинам. Но ведь до Павлика не дотронулась.

- Каской-то монстр в женском обличье. Да на что она рассчитывала, собираясь венчаться?

- Думаю, до этого дело не дошло бы. Так, красивая мечта, болезненная раздвоенность. Помню, как она купила фату с белыми розочками и все смотрелась в зеркало.

- Сумасшедшая спровоцировала убийство!

- Наверное, она хотела умереть.

- И утащить за собой в могилу кого только можно.

Они замолчали, Тоня плакала, уже не стесняясь, наконец выговорила:

- Почему он не пришел к тебе? Почему он не пришел к нам?

- Самое элементарное объяснение: дома никого не застал, напоролся на Ивана Ильича, и медик, может невольно, направил брата на след. Павел хотел показать мне орудие убийства (так я понял из нашего разговора по телефону), но тот опередил.

- Павел звонил? — воскликнула Тоня. — Как же так получилось?

- Ох, не терзай. Я закрутился еще с одной Маргаритой. Я не узнал его, брат умер для меня восемь лет назад.

- Какое же орудие?

- Мертвая голова.

Они уставились друг на друга. Петр Романович скороговоркой, будто боясь заразиться безумием, повторил бредовый диалог. Она прошептала:

- Господи, я ничего не понимаю.

- Я тоже. Он явился, одержимый местью, как его невеста когда-то.

- Павлик? Не может быть.

- В той комнате, в папиной, вдруг появились чайные розы.

- Как это?

- Тайно. У Ипполита Матвеевича срезаны на даче, как тогда, помнишь? Он хотел напомнить мне о предательстве. так он воспринял мои показания.

- Я не верю.

- И он был прав, — признался Петр Романович. — Я поступил как. какой- то идиотски-суровый законник, не вспомнив про «ложь во спасение».

- Нет, Петр, все это непохоже на Павла.

- За десять лет много воды утекло.

- Тем более! Он не был злопамятен. — Тоня помолчала, потом сказала строго: — Он самый лучший человек, какого я знала.

- Игорь тебе рассказал, что видел его в нашем дворе?

- Ничего не рассказывал, мотался как угорелый. в Москву, из Москвы! Он его разыскивал.

- Но и от меня все скрыл. Странно.

- Надеюсь, ты не подозреваешь его в убийствах?

- Нет, — ответил Петр Романович не совсем искреннее. — Но может, они все-таки виделись. Почему-то Игорь мне не доверяет, такое сложилось впечатление.

- Да ну, ты слишком потрясен.

- А как быть с его признанием, что он меня ненавидит?

- Это странно, — согласилась Тоня сдержанно.

- Все же давай, для полноты картины, восстановим его передвижения.

После паузы (пристальный взгляд серых в слезах глаз) она сказала:

- Хорошо. Если это тебе поможет. В четверг Игорь уехал в Москву за красками. Вернулся поздно, я уже спала, а когда проснулась — записка: опять нужно ехать.

- Во сколько ты проснулась?

- В семь.

- А его уже не было. Дальше.

- То же повторилось в пятницу.

- А в субботу?

- Игорь был здесь.

- Точно? Вы не расставались?

Она помотала головой, словно отгоняя морок.

- Я не могу не верить своему мужу.

- Вы не расставались?

- Я не могу. Вечером он пошел пройтись.

- А вернулся, когда ты уже легла?

Тоня кивнула.

- Вчера, как ты ушел, мы поговорили: он правда разыскивал Павлика, действовал тайком, ничего никому не рассказывал из-за убийства Ивана Ильича. Боялся подвести друга, который мог бы стать козлом отпущения для следствия.

- А вообще муж с тобой откровенен?

- Надеюсь. Иначе не стоит жить вместе.

- Знаешь, я вашу свадьбу совсем не помню.

- Ее, можно сказать, и не было. Выпили бутылку шампанского с двумя свидетелями. Вот и все.

- Кто у вас были свидетелями?

- Моя подружка и Подземельный.

- Интересно. Не подозревал, что покойник с Игорем дружили.

- Ну, какая дружба.

- Шафер в церкви на таинстве венчания — это нечто.

- Просто хорошие отношения.

- А почему такая конспирация? Я про женитьбу узнал, когда ты уже в нашем доме поселилась.

- По бедности, Петр, мы еще не были устроены, у Игоря даже приличного костюма не имелось.

- Вы ведь осенью обвенчались?

- В ноябре. Нас потрясли убийство и арест.

- Кто предложил перенести свадьбу?

- Это было наше совместное решение. Петр, я не понимаю смысла твоих вопросов.

«И слава Богу! — подумал Петр Романович. — Впрочем, рано или поздно поймешь.» — и выразился туманно:

- Пытаюсь нащупать причины и следствия, иногда самое незначительное обстоятельство может натолкнуть. В чем же венчался Игорь?

- Что?

- У него не имелось приличного костюма.

- Иван Ильич подарил из своих запасов.

- Коричневый костюм с «искрой»?

Тоня смотрела на собеседника во все глаза, с каким-то тайным испугом.

- В чем дело, Петр?

- Коричневый с «искрой»?

- Да.

- Это костюм нашего отца, в нем я нашел мертвого Павла.

Она схватилась обеими руками за лицо и молчала.

- Не очень-то твой муж и тебе доверяет. Где он?

- В Москве. Послушай! Это доказывает только то, что он виделся с другом.

- Еще в четверг, — перебил Петр Романович. — Вечером брат явился ко мне в этом костюме, а я, пьяный идиот, принял его за призрак отца. И напоил меня медик. Во сколько Игорь должен приехать?