— Не тяжело, муженек? — спросила саркастически Вика, и муж, подняв голову и мученически улыбнувшись из-под горностаевой опушки, произнес:

— Разнашиваю, чтобы привыкнуть. Кстати, королевский скороход сейчас и твою доставит, со знаменитым «Кохинором». Что по мне, то уж лучше эта, облегченная, чем дико тяжелая корона Святого Эдуарда.

— Кстати, Эдди придет? — спросила Вика.

Муж, допивая кофе, произнес:

— Конечно. И папа, и Сибби. И дядя Кларенс с моими кузинами. И даже дядя Честер с семьей.

Кэролайн, разумеется, тоже была приглашена на коронацию и согласилась только тогда, да и то с большой неохотой, скорее, конечно, деланой, когда Вика смиренно просила ее прибыть и гарантировала ей право выбирать и носить любую тиару, даже из разряда королевских, в течение всей жизни, по любому поводу.

И без оного.

Понятное дело, что Кэролайн возжелала надеть на коронацию легендарную бриллиантовую диадему Георга IV с желтым бриллиантом.

Вика была рада, что участь таскать на голове этот бриллиантовый ералаш миновала ее, и остановила выбор на любимой сапфировой коронетке своей легендарной тезки.

Она приносит удачу.

— Значит, вся «мафия» вновь в сборе! — сказал Питер и, встав, подошел к жене и поцеловал ее.

Все, кроме Джеймса, отбывавшего, как и Арчи с Тони, пожизненное заключение: не в Тауэре.

Но он членом их «мафии» никогда и не был.

Маленький Джеймс был взят на воспитание дальними родственниками своей покойной матери, леди Александры.

— Смотри не урони корону…

— Рад бы, но пока придется поносить. А вот лет через двадцать — двадцать пять, когда придет время юной прелестной королевы…

Их дочери Виктории. Наплевав на запрет, они назвали свою девочку именно так.

Тоже, говорят, приносит удачу. Вика в этом убедилась лично.

— Ловлю на слове! — сказала, целуя мужа в нос, Вика. — Ваше королевское величество. Двадцать, ну, двадцать пять лет от силы проправим, а потом сдадим дела Викки номер два. И уйдем на пенсию!

— На королевскую пенсию! — произнес Пит, а Вика, услышав звучный голос дочери, с которой возились мама с отцом, поспешила к своей семье.

Своей «мафии».

Хотя «фирма» — да и «мафия»! — была теперь только одна: их общая!

До начала коронации оставалось три с половиной часа.

А под вечер, уже после возвращения из Вестминстерского аббатства, Пит и Вика, оба в коронах, с будущей королевой Викторией Второй Великобританской на руках, вышли на балкон Букингемского дворца и, взирая на раскинувшиеся под ними людские массы, улыбались, махали руками и снова улыбались.

Знали бы людские массы, о чем вела меж собой речь королевская чета.

— Ты сделаешь мне массаж, Джонни-бой? Спина ужасно болит… Ноги отнимаются. И в туалет хочу ужасно, а в этом громоздком платье не выйдет…

— Гм, сладкая моя, а я бы так и сбросил эту ужасную корону. И кто только выдумал, что это — облегченный вариант? Шея реально отваливается. Но хоть мою лысину хорошо маскирует, это верно.

— Так сделаешь, милый? Учти, иначе буду ночью щекотать ваше королевское величество!

— О, только не это, моя королева! Конечно, сделаю. Но только если ты приготовишь мне чай по секрету двух Матильд, дорогая. Кстати, а что мы посмотрим по телику?

— А как, солнышко, насчет того фильма, который видели уже сто семь раз: «Добрые сердца и короны»?