– Сэр Легольс, – произнес он насмешливо, – ах, сэр Легольс… И все-таки не понимаю, зачем взвалили на свои плечи совсем не нужное вам дело?

Я покосился по сторонам, я тащусь в отведенное для нас крыло один, даже вечно бдящий за мной Эбергард то ли остался пировать, то ли опередил, чтобы проверить спальню на предмет мин и растяжек.

– Так и думал, что создателю общечеловеков этого не понять.

Он усмехнулся.

– Правда? Конечно, многие подумают, что вы помогли королю Барбароссе вернуть престол из чисто благородных побуждений. Дескать, рыцарство, ничего больше. Но мы-то с вами знаем…

– Что? – спросил я настороженно.

Он усмехнулся еще тоньше, в умных глазах плясали огоньки.

– Знаем, что вы все умело рассчитали и провели блестящую операцию. А Барбаросса из тех, кто не любит оставаться должником и постарается отплатить. Вот с ходу дал вам виконта и владения де Бражеллена в самой плодородной области страны. А замок там, добавлю, едва ли не самый просторный и красивый в королевстве. А сейчас, только за это путешествие… опасное, не спорю, вы уже авансом получили баронство. Надо ли упоминать, что другие баронства добиваются всю жизнь?

Я подумал, крыть нечем, как-то наивно говорить о чести и благородстве тому, кто сам в это не очень-то верит, а честным и благородным рыцарям хоть и горячо симпатизирую, а кто им не симпатизирует, но все-таки мое продвинутое поколение считает их дураками. Красивыми, благородными и очень симпатичными дураками.

– Ладно, – сказал я, – а почему не верите, если все как на ладони?

– Это было бы слишком просто, – объявил он. – Для вас просто. У вас сильный и очень изощренный ум, почему и жажду заполучить вас на свою сторону. А насчет баронства мы с вами знаем, Барбаросса дал бы и так, стоило бы только сказать…

– Понятно, – ответил я. – Экономика и спинной мозг правят миром.

– А что, разве энтузиазм? На нем долго не уедешь.

– Верно, – согласился я.

– Так что же?

– Если массами, – сказал я осторожно, – то в самом деле ими правят простейшие чувства, которыми заведует спинной мозг, а головной… так, озвучивает только команды. Но есть единицы, у них спинной мозг в подчинении…

Он фыркнул.

– Святые? Сколько их?

– Мало, – признал я. – Но я сторонник школы, что историю делают не массы, а все-таки личности. И цивилизацию делают они. Вот пришел Мухаммад – и одним рывком на века остановил цивилизацию на всем Ближнем Востоке! Пришел Конфуций – и законсервировал всю Поднебесную на тысячи лет… Придумал волосатый питекантроп колесо – и цивилизация понеслась по рытвинам с ускорением…

Он хмыкнул:

– Не такой уж он был и волосатый. Вот кремниевый топор придумал в самом деле волосатый мужик, но головастый!.. Жаль, что рано погиб, он еще что-нибудь бы сумел… Не уберег я его, не уберег…

– Понимаю, – сказал я, – мир Юга намного практичнее. Но тогда почему весь мир… возможно и на Юге, воспевает благородство, честь, верность слову… вообще верность? Почему так упорно держимся за то, что в спину бить – подло, хотя понимаем прекрасно, что это самый эффективный удар? Почему бить лежачего – нехорошо? Ведь понимаем же умом, что хорошо, еще как хорошо?

Он молчал, смотрел черными, как бездны космоса, глазами. Наконец заметил суховато:

– Вы убедитесь, сэр Ричард, что хотя на Юге по благородным, хоть и нежизнеспособным рыцарским принципам не живут, однако… процветают. Гораздо больше, чем на Севере.

Я сдвинул плечами.

– Разве спорю? Но даже там, на Юге, признайтесь, у человеков есть тоска по верности и благородству. Есть жажда, чтобы верили их слову, а не застраховывались многочисленными договорами, заверенными опытными юристами!

Он ответил с явным неудовольствием:

– Ну и что? Мы смотрим, как и чем живут, а не то, о чем грезят. Пройдет время, и грезить перестанут о всякой там дурости. Ах, сэр Ричард, я жду не дождусь, когда доберетесь до южных королевств!

– А они королевства?

Он усмехнулся.

– Некоторые по традиции сохранили такие названия. Другие называются… иначе. Но вы, признаться, меня снова удивили. Или по аналогии с вашим миром?..

– Интуиция, – ответил я туманно. – Вложенная в нас вместе с душой.

Он тонко улыбнулся.

– Вы обратили внимание, что Тот, Кто вложил душу, всегда говорит «верьте в Меня», хотя должен бы сказать «верьте Мне»?.. Не обратили? Это понятно, такие тонкости обычно ускользают даже от внимательного человека. А вот я, заметьте, всегда говорю «верьте мне». Более того, проверяйте, что говорю, так быстрее убедитесь, что только я говорю правду.

– Хитрый ход, – обронил я.

Он насторожился.

– В чем же?

– Проверять, – объяснил я, – уже не верить.

Он покачал головой.

– Одним и тем же мозгом мыслить и верить?

– Не знаю, – ответил я. – Иногда мне кажется, что вера в самом деле идет от сердца.

Его глаза смеялись.

– Сэр Ричард! Вы не раз вскрывали человеку грудную клетку мечом. И убедились, что сердце – это просто мышца, прокачивающая кровь по всему телу.

– Мозг тоже какое-то серое месиво, – возразил я, – но мысли иногда бывают то белые, то черные!.. Я вообще-то начинаю сомневаться, что душа – это только мозг, интеллектуальный слепок. В душе наверняка есть и отпечаток кишечника. И полная копия седалищного нерва. И спинной мозг. И вообще душа – это все.

Он поморщился, вроде бы и Отец Лжи, однако до странности не любит углубляться в метафизику. Возможно, потому, что ориентируется на массы, а им нужны простые слова и упрощенные понятия, которые легко понять и нетрудно пересказать собутыльнику в трактире.

– Вам остался только Перевал, – напомнил он. – А дальше уже природа ничем не отгородилась от Юга.

– Спасибо, – вежливо сказал я.

– Спокойной ночи, сэр Ричард! Вы всегда насторожены, но, поверьте, беседы с вами доставляют мне настоящее эстетическое наслаждение.

– Идите к дьяволу, – ответил я.

Он засмеялся и растаял в воздухе.

Небо на востоке уже светлое, я проснулся, чувствуя себя полным сил. Так вот куда я жрал столько, мышцы подергиваются от жажды что-то делать, дергать, толкать, тянуть, ломать…

За окном звонко прокричал петух, тут же пронзительный крик подхватили другие горлопаны. Истошный крик пошел по цепочке и затих далеко за пределами замка. Я вскочил, оделся, раньше эти проклятые птицы обычно не давали спать, орали чуть ли не среди ночи, а сейчас я ухитрился сам вскочить раньше. Жаль, надо бы им самим заорать над ухом, не давать спать пернатым потомкам ящериц.