дом потрясла своим величием и неприступностью. А сплошной лес, густо заполонивший холм, на вершине которого расположилась крепость, дополнил наивное впечатление его недосягаемости и защищенности.

– Но вернемся к моему вопросу о поражении в – не знаю, какой был по счету, – вчерашнем раунде, – не позволяя себе отвлекаться, я попыталась все же докопаться до истины. – Ты сказал, она согласилась с поражением в нем, хотя могла уничтожить меня и без снарядов. Что ты имел в виду? Истребитель был упакован по полной, и только одна ракета пролетела мимо нас. Куда делись остальные?

– Хм, покоятся на дне морском в районе, где произошла их отстыковка! – Он посмотрел на меня с непониманием, будто я задаю вопрос, ответ на который очевиден.

– Мне… мне просто сложно поверить… Ты хочешь сказать, что загаданное мной желание сбылось?

– Именно это я и говорю! Разве ты не упоминала о своем умении эффективно волеизъявляться, когда формулировала запрос? – напомнил он, высматривая что-то в горизонте, будто ожидая там чьего-то появления. – Отчего ты теперь удивляешься?

– Чт… И что, вот так! Все просто?! – Я попыталась вытянуть из него объяснения. – Стоит только захотеть?

– Мне вообще непонятно, отчего человечество, отчаянно усложняя жизнь, самостоятельно отказывает себе в доступных благах, – он без предупреждения усадил меня на каменный парапет так, что мои ноги оказались свисающими прямо над двадцатиметровой пропастью. Сам разместился рядом. – Любому и каждому доступно все, чего бы он или она ни захотели. Ваша проблема в том, что вы боитесь даже представить, мечтать не смеете по-крупному. Для получения желаемого необходимо лишь верить в возможность его! Но исторически в вашей реальности сложилось так, что всегда были угнетатели и угнетенные. Из поколения в поколение для вторых передается «воспитание», ангажированное на промывку сознания. Как следствие, абсолютное большинство сбито в загон, где стирается личность, уничтожаются амбиции. Взамен которых приобретаются ограниченные стремления с допуском до определенного уровня. И только редкий индивид умудряется выбраться из своего аквариума, пожелать и достигнуть большего, чем ему было «дозволено».

– Мы сами себя ментально ограничиваем?

– Так и есть!

– Но с подачи угнетателей?

– Угу!

– Но как тогда я добилась успеха в том, во что в результате даже не могу поверить?

– Ты поверила в меня. И допустила мысль, что рядом со мной невозможное способно воплотиться в возможное, а тебе остается только представить, каким образом это осуществится. С доступом к моему энергетическому полю тебе следует контролировать свои мысли и быть осторожной со страхами. Лучше бы даже совсем их исключить.

– Допустим, – согласилась я с заявлением, которое, на мой взгляд, надо бы еще проверить и провести эксперимент. – Но что насчет этого контроля страхов? Ты уже упоминал, будто до смерти напуганная жертва не оставляет вам выбора. Как это понимать?

– Человеческий страх – сильнейший двигатель в потоке желаний. – Феликс задумчиво замолчал, уставившись в пасмурное небо.

Его жемчужные волосы, развеваясь по ветру, ореолом обрамили озадаченное чем-то лицо. Густые хмурые облака на заднем плане прямо на моих глазах стали стремительно собираться в кучу. Образованные теперь будто вокруг его головы, и так низко прямо над нами, они слились с ним в единой картине. А дождавшись последнее облачко, синхронно отправились вдаль, сбившись в темную тучу, уступая место теперь теплым солнечным лучам и голубому чистому небу. Завороженная невиданным зрелищем, я не сразу смогла закрыть рот и вернуть внимание к продолжившему говорить Феликсу.

– Концентрируясь на пугающем образе, сосуд, четко проецирует его. Страшась и представляя самый худший вариант развития событий, он порождает силу, с которой неспособен бороться джинн, энергетически с ним связанный. Силу желания! – Выдерживая паузу опять, он повернулся посмотреть мне в глаза. – Как ты помнишь, чтобы получить необходимый энергетический запас, нам достаточно и стакана крови, мы не целимся отнять ее всю, лишая источник жизни. Но случается и так, что сосуд попадается… хм… истеричка, не поддающаяся никакому воздействию, решительно настроенная, что ее убивают! Так и происходит.

Ого! Такое себе заявление! Если человек до ужаса боится смерти, он ее получит от «доброго» джинна, который не в силах ему в этом желании отказать. И оправдание придумали!

– А в тех случаях, когда джинн забирает всю энергию до последней капли, – продолжил он, – душе боле не дано переродиться.

– То есть, если я буду бояться, что ты убьешь меня, – ты убьешь меня?!

– Как пить дать! – без зазрения и промедления признался он.

– И больше я не вернусь в этот мир?

– Ни в этот, ни в какой-либо другой – тебя не станет совсем, а след твой останется лишь в памяти пока живущих и навеки – в моей.

– Вот как!

Здесь мне стали ясны многие обстоятельства наших с ним встреч. Когда я опасалась, а не убьет ли он меня часом, несильный, но посыл был. И он шел ему навстречу, даже не сопротивляясь. О чем каждый раз меня и предупреждал. Все всегда зависело от меня!

– Жесть! В тот раз… когда мы смотрели ужастик с О’Дойлами… а я «поняла», якобы ты вампир, и испугалась собственного вывода, зачем ты явился?

– Твой страх был настолько силен. Сквозь расстояние я почувствовал его. И не смог устоять…

– Из Лондона?! За несколько минут!

– Ах-хах!!! Брось! Я в двух кварталах от дома твоего дяди был.

– Что ты сделал с О’Дойлами? Они не заметили твоего визита…

– Ничего особенного, лишь усилил немного их концентрацию на просмотре фильма.

– А Гоблин?

– Вел себя, как подобает воспитанной послушной собаке.

– Они бы даже не заметили, если бы со мной что-то случилось?

– Если бы случилось, – он проницательно посмотрел на меня, – им не посчастливилось бы стать первыми пострадавшими, на ком бы я оторвался, наряду с домом Валентина, быть может, городом… планетой… лучше нам не знать…

Я замолчала, осмысляя услышанное. Выходит, он эмоциональней, чем кажется, и моя финальная смерть, после которой я больше бы не родилась, его бы расстроила. Да с такой силой, что гнев его отразился бы на окружающих. Значит ли это, что я ему дорога? Или это все та же его к моей душе привязанность?

– Но-о… почему… отчего вы не цените человечество, пренебрегаете энергией, питающей вас? Допускаете массовое уничтожение людей, вместо того чтобы способствовать его развитию, – вдруг размечталась я. – Ты только представь, какой симбиоз мог бы получиться, объедини две наши расы знания и возможности, данные вам, с помощью которых человечество, бесконечно питающее вашу расу своей энергией, могло бы существенно улучшить качество жизни на земле. Не это ли гармония и вселенское равновесие?

– Ну да, ваше вечное стремление «улучшить» качество жизни! Вы, люди, зачастую