Она пыталась протестовать, но он еще сильнее сжал ее руку. От боли она начала задыхаться, и язык ее не слушался.

— Президент приказал, чтобы мы не мешали выходу треугольников из тела женщины, — сказал Дью. — Мы не можем никак определить, где у них будут следующие врата. Поэтому нельзя позволить себе убить то, что наведет нас на след и даст жизненно важную информацию.

— Но мы не можем жертвовать собственными гражданами!

— Проснитесь, доктор Монтойя! Америка все время приносит такие жертвы. Так всегда было и будет. Многие из моих друзей пали жертвами во Вьетнаме, в Мозамбике, в Ливане, в других горячих точках.

— У нас армия набирается из добровольцев, Дью, — хмуро проговорила Маргарет. — Это не одно и то же. Больше нет военного призыва.

— Только до тех пор, пока у нас достаточно войск, чтобы противостоять врагам в различных точках планеты.

Дью удалил окровавленную марлю и бросил в корзину для бумаг. Он достал другой кусочек марли, прижал большим пальцем к ране, затем вытащил комплект для наложения швов. Он разорвал его зубами и поставил рядом с клавиатурой.

— Ты прекрасно знаешь, что как только мы столкнемся с мало-мальски серьезной угрозой, призыв возобновится, — спокойно сказал он. — Чтобы многие могли жить, некоторым приходится погибать. Именно по такой причине должна, видимо, умереть женщина в капсуле.

— Мне наплевать, — возмутилась Маргарет. — Я не отношусь к военным. Я врач и не приношу людей в жертву. И я не переступаю через твою голову.

Филлипс удалил второй кусок марли, в котором крови оказалось немного меньше, чем в первом. Он соединил порванную кожу и взял иглу с продетой в нее нитью.

Его руки были грубыми, но теплыми и уверенными. Она отметила про себя, что и здесь, как оказалось, опыта Дью не занимать: он зашивал рану быстро и уверенно, без лишних дерганий.

— Видимо, приходилось заниматься этим раньше? — спросила она.

Агент кивнул.

— Приходилось… В том числе и на себе. После того, как меня пытались убить. Такие травмы обычно получают во время пьяной драки в какой-нибудь забегаловке. Кстати, где это ты научилась так бить?

— На занятиях по фитнесу нам показывали несколько боксерских ударов, — ответила Маргарет. — Но на самом деле я ни разу в жизни никого пальцем не тронула.

Дью покачал головой.

— Ты хочешь перешагнуть через меня… Но тогда тебя просто исключат из числа участников проекта, — сказал он, делая второй стежок. — Пойми, я не угрожаю. Но тебя изолируют и будут держать до тех пор, пока все не закончится. Здесь нет никакой угрозы, потому что я знаю, что на наказание тебе наплевать. Как наплевать и на то, что ты можешь кого-нибудь сильно расстроить.

— Вот именно.

Дью сделал третий стежок.

— Однако так и будет, Марго. Тебя отстранят от дел, а на твое место назначат кого-нибудь другого. Возможно, доктора Чэпмена или твоего старого приятеля доктора Чэна.

Филлипс сделал четвертый стежок, затем, наклонившись поближе, посмотрел ей в глаза. Монтойя чувствовала, что его пальцы продолжали двигаться: он мог накладывать швы и на ощупь.

— Но кто бы это ни был, он не будет знать столько, сколько знаешь ты, Маргарет. Им придется тратить время на то, чтобы наверстать упущенное. А времени у человечества все меньше. И они наверняка упустят что-то важное…

Она отвернулась. Дью был прав.

— Мы не знаем, кто или что явится через эти чертовы врата, — продолжал Филлипс. — Но, боюсь, нам бы уже пришлось с этим столкнуться, если бы не ты. Благодаря твоей «погодной» теории мы, возможно, очень скоро сможем отыскать источник инфекции. Если это спутник, мы могли бы рано или поздно сбить его. И тоже — благодаря тебе. Маргарет, нам без тебя не обойтись.

— Но Дью, та женщина… ведь это просто ужасно!

Он кивнул.

— Да, конечно. Но нам нужна информация. Теперь мы вышли на такой уровень, когда жизненно необходимо точно определить момент, когда кого-то придется принести в жертву.

— Тебе легко говорить, — хмуро усмехнулась Маргарет. — В таких делах ты здорово набил руку, не так ли?

Филлипс улыбнулся. Но то была улыбка с оттенком горечи.

— Поговаривали, что я среди лучших. Такая вот довольно сомнительная честь. Послушай, док, что бы ты ни сказала, что бы ни сделала, с кем бы ни поговорила, Бернадетт Смит умрет. Единственное, что ты сейчас можешь изменить, — это прекратить бесполезные протесты и убираться к черту из проекта. Ты хочешь остаться чистенькой, но во что это обойдется твоей стране? Человечеству? Скажи мне, что ты хотя бы понимаешь, каковы могут быть последствия!

Она действительно понимала. Любой протест будет проигнорирован, и она ровным счетом ничего не добьется. Машина Мюррея Лонгуорта только переедет через нее, и все будет продолжаться по намеченному плану, пусть и с меньшим эффектом. А ей очень не хотелось покидать проект из-за того, что она, в силу личных амбиций и взглядов, просто не решилась пойти на компромисс.

— Хорошо, я все поняла, — сказала она.

— Если ты думаешь, что Гутьеррес отдал этот приказ по собственной прихоти, или считаешь, что Отто или мне так легко его выполнить, тогда ты — просто дурочка. Искренне надеюсь, что тебе повезет и ты никогда не будешь отдавать подобные распоряжения, Маргарет. Но если уж придется, то помни: действительно ли одна-единственная жизнь стоит жизни сотен? Сотен тысяч?

— Но мы ведь не знаем, что смерть Бернадетт Смит спасет сотни жизней. Или хотя бы одну.

Дью кивнул.

— Правильно. Не знаем, и именно поэтому подобное решение так тяжело принять.

Он встал и начал складывать инструменты в аптечку. Ее рука была уже перевязана. Она даже не почувствовала. Если бы жизнь Дью Филлипса сложилась несколько по-другому, он вполне мог бы стать первоклассным хирургом…

Агент хотел выйти, но вдруг остановился и повернулся к ней.

— Так мне позвонить доктору Чэпмену, чтобы он принимал дела, или ты все-таки останешься и продолжишь работу?

Она ненавидела его. Ненавидела сильнее, чем можно было вообще ненавидеть человека. И почти так же, как ненавидела Кларенса Отто…

— Останусь, — тихо сказала она.

На его лице вспыхнула уже знакомая горькая улыбка. Дью Филлипс вышел из центра управления, оставив Маргарет наедине с мыслями о предстоящем кошмаре.

ЛЮБОВЬ — ВОТ ВСЕ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО

Полковник Чарльз Огден стоял в палатке командного пункта, рассматривая разложенные на столике карты и снимки со спутников. Рядом в позе хищной птицы, готовой к прыжку, сидел капрал Коуп. Он с нетерпением ждал новых распоряжений своего начальника.

Огден уже в который раз спрашивал себя, сможет ли он воспользоваться своим законным правом на четыре часа отдыха или нет. Скорее всего, нет. А если нет, то капралу Коупу тоже поспать не придется. Бедняга. Но Коуп — все-таки молодой парень, и он вполне может обойтись без сна. Сон — для слабаков.