А она вообще живая?..

— Не подведи! — едва слышно выдохнула Касадра, но прежде чем я успела спросить, о чем она, хрупкое равновесие мира было разрушено сильным толчком в спину.

Одновременно с этим — или мгновением позже — лопнула радужная пленка. Адриан кинулся вперед, но я была на несколько метров ближе, и эта фора оказалась решающей. Я запнулась о камень, потом — об алхимика, рухнув прямо на него. Вскинула руки, пытаясь защититься и смягчить падение. Ударилась плечом, услышала словно издалека ругань Донта и окрик Адриана. Попыталась отодвинуться подальше от одержимого, встать… но не успела. Ничего не успела.

Между лопаток, куда пришелся толчок, вспыхнула боль — острая, резкая. Обожгла, пробила грудь насквозь, хлынула от сердца леденящей волной. Я еще успела заметить, что до нас добежал Блак, а йотом окружающая темнота сгустилась, ударила в лицо густой маслянистой жижей, не давая дышать.

Навстречу надвигающейся тьме плеснул глубинный, иррациональный ужас осознания неминуемой гибели. И через мгновение я умерла.

Увы, в своих предположениях полицейские не ошиблись. Они действительно нашли Зенора Донта за подготовкой ритуала на Голове Чайки, и теперь, когда контроль над телом взял дух, сомнений в одержимости аптекаря не возникало, пусть и проявлялась она странно. Что Клет, что Блак многое отдали бы за то, чтобы изучить феномен в спокойной обстановке. Хотя, конечно, совсем не столько, сколько могло запросить это существо…

К приходу гостей Донт подготовился основательно и совсем не так, как можно было ожидать от алхимика. Место ритуала окружал крепкий и очень хитрый щит, даже дотошный Кириан вот так с ходу не смог разобрать его плетение, а пытаться пробить сырой силой было глупо. Поэтому Клет, которому тонкие плетения давались лучше, сразу занялся щитом, а Адриан начал заговаривать преступнику зубы. Вряд ли удастся всерьез отвлечь его и сбить с настроя, но немного рассеять внимание, подобраться поближе для решительного броска — почему нет?

Сомнений у Адриана не было. Четкая цель, несколько возможных вариантов удара и готовность идти до конца. А чувство локтя и поддержка напарника добавляли уверенности.

Одна только мысль не давала покоя: откуда в одержимом столь специфическая магия? Насколько Блак знал со слов очевидцев, одержимые никогда не пользовались чисто некромантскими чарами и не умели строить сложные магические конструкции, они вели себя как духи и оперировали только сырой силой. Тогда откуда?.. Все дело в необычности конкретного одержимого? Или они что-то упустили?

Донг — или все же Оток? — разговаривал охотно. Толи был не против так развлечься, то ли просто соскучился по общению…

Да, убил журналиста. Не вовремя эта жадная сволочь появилась, пришлось из-за него спешить с ритуалом. Если бы не писака, то не вышел бы на него Блак ни за что. Где духа взял? Да какая разница, мало ли мест!

Старого целителя? Нет, не трогал. Даже не знал о нем. Да и зачем убивать? Сумасшедший же, кто ему поверит! Вот журналист…

Ради чего напрасные жертвы? Что бы ты понимал в жертвах, мальчишка! Застрять между жизнью и смертью в ничто, осознавать течение времени и сходить с ума от невозможности что-то предпринять — вот это по-настоящему страшно. Вот это — подлинная кара Творца. Всем, кого зацепило заклинанием, своим и чужим. И если кто-то должен умереть, чтобы прекратить это, — пусть. Он согласен отвечать за это перед Творцом. Но именно он, а не те, кто исполнял его приказ.

Чей приказ исполнял он сам? А это уже не важно. Это их поступок и их вина.

Другие одержимые? Слышал, но только уже здесь, воплотившись. Ничего такого не помнит. Было ничто — а йотом город и осознание себя в чужом теле.

А смерть… Смерть — это всего лишь конец телесной оболочки.

Адриан почувствовал слабый энергетический импульс — легкий, едва заметный, и если бы не ждал его, то непременно пропустил бы. Как и едва ощутимую рябь на поверхности щита, сигнал о том, что чары скоро лопнут.

Он был готов, он уже собрал силу для удара, но — не успел.

Лавиния словно возникла из воздуха. Рухнула на одержимого, безжалостно ломая рисунок ритуала, нарушая потоки и оттягивая на себя то, что успели в них влить. Болезненный энергетический удар, а уж для неподготовленного человека… В такие моменты никогда не знаешь, сработает ли вообще естественная защита нейтрала и если да, то как?

Дан вдруг сообразил, что совсем не так должен выглядеть взлом щита. Что разрушаться он должен от точки воздействия, а не испаряться разом, как было сейчас, а это значит…

— Держи ведьму! — крикнул Киру уже на бегу, заметив сухощавую фигуру в стороне, за неоконченным узором. Опознать ее не составило труда. Да Клет и сам уже увидел и двинулся в том направлении за мгновение до оклика шерифа.

Адриан в несколько прыжков преодолел расстояние до барахтающегося на земле мага. Движимый уже совсем другим стремлением — убрать случайного человека из радиуса поражения чар. И ладно бы еще постороннего…

И опять не успел. Но здесь у него просто не было шансов.

Уничтожить душу не способен ни один маг, а вот вырвать ее из тела — легко, для этого не надо даже особого умения и сил. Не труднее, чем ударить ножом. Немного знаний, умение держать оружие и готовность убить — вот и все.

А вот как удержать душу, которую не только ничто не держит, но гонит прочь чужая магия?

Адриан, наверное, впервые в жизни жалел о своей боевой специальности. Его — вытаскивали, случалось, не раз и не два. А так, чтобы самому…

И ведь душа не одна! Три, связанных в узел. И лучше бы не отвлекаться на мысли о том, что Дан сделает со старухой, если сейчас не справится.

Как отличить? Как понять? Души растекаются непослушными клочьями тумана, смешиваются, путаются, не даются в руки.

Но если приглядеться внимательней, аккуратно удерживая весь этот клубок…

Назад рвется совсем не та, которая нужна. И не сама, а словно какая-то сила тянет ее прочь. Искореженная, изодранная, словно траченная молью, она тесно сплелась, буквально проросла в другую — тонкую, слабую, тусклую. Но нужна третья — живая, яркая. Та, которая пытается ускользнуть, изгнанная волей старой ведьмы. Та, за которой стремятся, раздираемые двумя силами, и остальные, лишь бы не кануть… куда? В Разлом?.. Куда-то вниз и в сторону — если здесь и сейчас, на тонкой зыбкой грани между миром и потустороннем, вообще можно говорить о направлениях.

Грань тонка. Грань незрима. Грань не существует. Это лишь упражнение ума, попытка осознать часть того, что выше человеческого разума и человеческих сил.

Здесь не имеет значения сила и опыт, они лишь позволяют прикоснуться, немного выглянуть за пределы привычных измерений. Попытаться удержать, вырвать из потока ту душу, которой… Которой что?