В течение следующего часа линкор «Георгий Победоносец» уничтожил ещё три альвийские базы в окрестностях дром-зоны, а в самой дром-зоне крейсера и корветы неумолимо теснили противника, чьи потери уже достигали сорока процентов. Орбитальный комплекс над Новороссией был разгромлен почти на две трети, а на поверхности планеты повстанцы уничтожали последние очаги сопротивления альвов — благо чужаки, уже давно убедившись в покорности новороссийцев, не содержали крупных наземных гарнизонов.

К этому времени в пассиве новороссийского флота было семьдесят три погибших корабля, из них девять — с командами. Компьютерный прогноз, который мне накануне сообщил Ворушинский, оказался чересчур оптимистическим, он не до конца учёл отсутствие практических навыков и достаточной квалификации у экипажей. Но всё равно, для такой крупномасштабной операции это были мизерные потери, не шедшие ни в какое сравнение с тем ущербом, который понесли вражеские войска.

Дополнительным фактором, деморализовавшим альвов, была прямая трансляция по новороссийским телеканалам хода сражения как на орбите, так и в дром-зоне, сопровождаемая закадровыми комментариями журналистов, которые становились всё более едкими и издевательскими. Наш линкор получал телевизионный сигнал по нуль-связи и ретранслировал его на дром-зону. Этот эффектный психологический приём, как сообщил нам Ворушинский, был предложен Вейдером и вполне оправдывал себя — альвийское командование, потрясённое тем, что их противник располагает средством мгновенной связи, а вдобавок шокированное происходящим на Новороссии и в её окрестностях, допускало всё больше тактических ошибок, теряя контроль над своим флотом.

В начале третьего часа сражения среди альвов появились первые дезертиры. Они уходили через ближайшие свободные каналы второго рода в неизвестность — не важно куда, лишь бы вырваться из этой мясорубки, где небольшой человеческий флот, потеряв менее сотни кораблей, уже перемолотил почти половину их огромной армады.

Этот пример оказался таким заразительным, что вскоре бегство приобрело массовый характер, а грозные тирады командующих с обещанием всяческих напастей на головы дезертиров лишь подстёгивали колеблющихся. Узнав из телепередач о том, что творится в дром-зоне, отдельные альвийские корабли из состава орбитального комплекса и даже целые соединения решили, что они ничем не хуже своих товарищей по оружию, и бросили боевые посты, устремившись прочь от планеты.

Ворушинский, вовремя сообразив, что ребята вот-вот кинутся в погоню за беглецами, крикнул в микрофон:

— Всем кораблям в дром-зоне и на орбите! Сохранять построение, не разрывать крылья… Спокойнее, друзья, спокойнее. Чёрт с ними, с трусливыми мохнатиками. Всё равно их всех не перебьёшь. Покажем им, что бегство — лучший способ сохранить свои блошистые шкуры.

Впрочем, лидеры большинства крыльев, в том числе и Рашель, ещё до вмешательства главнокомандующего сумели обуздать порыв своих подчинённых. Лишь десяток кораблей во всём флоте, чьи командиры поддались азарту, рванулись было вперёд, и в результате четыре из них попали под перекрёстный огонь противника. К счастью, все их экипажи успели катапультироваться.

Юрий сразу распорядился:

— Новые корабли не давать. Команды списать в резерв. Капитанам — выговор в личное дело.

Среди четырёх провинившихся капитанов оказалась и Эстер. Пользуясь своей привилегией как государевой невесты, она ворвалась в командный центр с явным намерением потребовать объяснений, однако, встретившись с суровым взглядом Ворушинского, даже не пикнула, а, виновато склонив голову, подошла к нам.

— Плохой из меня командир, правда?

Анн-Мари обняла её за плечи.

— Нет, девочка, ты хорошо сражалась. Просто нервы под конец не выдержали. Такое бывает.

— И от этого гибнут люди. — Эстер вздохнула. — Надеюсь, жена из меня получится лучшая, чем капитан.

— Тоже ответственная работа, — сказал я. — Особенно, когда твоя семья — целая планета.

На связь с линкором вышел Павел и потребовал, чтобы Эстер немедленно явилась к нему. Девушка попрощалась с нами и убежала к ближайшему нуль-порталу.

Битва продолжалась ещё четверть часа, пока дезертирство из массового не переросло во всеобщее. Лишь тогда, уже припёртое к стенке, командование альвов объявило о безоговорочной капитуляции. Ворушинский немедленно распорядился:

— Передать в ответ: «Капитуляция принимается. Все альвийские корабли, за исключением линкоров, дредноутов и крейсеров классов „АА“ и „АВ“, должны покинуть локальное пространство Новороссии через канал на Эпсилон Волхвов. Суда, упомянутые в исключении, а также уцелевшие станции и базы, остаются в качестве трофеев; защитные системы на них деактивировать. Всему личному составу и персоналу трофеев предписывается в течение часа погрузиться на транспорты и отчалить. Предупреждение: наличие активных защитных систем или запущенных механизмов самоликвидации будет расценено как акт агрессии со всеми проистекающими отсюда последствиями. На эвакуацию группы войск в районе дром-зоны отводится десять часов, для орбитального комплекса — тридцать». Подпись — главнокомандующий Военно-Космическим Флотом Новороссии.

— Радиограмма отправлена, адмирал, — отчитался связист.

— Главному инженеру — открыть канал на Эпсилон Волхвов. А теперь… — Юрий включил микрофон. — Внимание! Приказ главнокомандующего по всему флоту. Кораблям прекратить атаку, занять оборонительные позиции. Контролировать отступление альвийских частей. Открывать огонь только в случае прямого нападения. Сражение закончено, враг капитулировал. — Он глубоко вдохнул. — Ребята, сукины дети, вы победили! Спасибо вам! Я всех вас люблю!

После этих слов в командном центре начало твориться что-то невообразимое. Парни и девушки, прежде такие серьёзные и сосредоточенные, в одночасье превратились в обычных детей. Они кричали «ура!», смеялись и плакали, поздравляли друг друга, обнимались, кое-кто даже пустился в пляс.

Один лишь Ворушинский не поддался общему ликованию. С трудом переставляя ноги, он еле доплёлся до пультов и рухнул в ближайшее кресло. Руки его дрожали, а на лице была написана смертельная усталость. Для восемнадцатилетнего подростка, каким бы гениальным он ни был, оказалась слишком тяжёлой ношей ответственность за судьбы миллиардов людей. Да и только ли в возрасте дело! Я хорошо помнил, в каком состоянии находился после битвы за Мату-Гросу мой бывший шурин, адмирал Бриссо, который командовал операцией по освобождению этой планеты…

События следующего часа подтвердили, что альвы действительно отступают, не пытаясь нарушить условий капитуляции. За всё это время никаких серьёзных инцидентов не произошло. Альвы послушно оставляли в распоряжение победителей свои самые крупные корабли, станции и базы и уходили на безоружных транспортах. Уже готовились к высадке небольшие абордажные группы, состоявшие из юных инженеров и таких же юных космических пехотинцев — в основном, учеников спортивных школ. Представлялось маловероятным, что чужаки нарушат условия капитуляции и заминируют трофейные суда, ведь нам ничего не стоило разделаться с их транспортами.