Однако, основываясь на долгом опыте общения с этим господином, он подозревал, что тот знает о его делах гораздо больше, чем говорит, и любая попытка утаить даже самую малость может оказаться не только бесполезной, но даже вредной. В конце концов, прикинув, не стоит ли отправить Грейса с каким-нибудь поручением, и отказавшись от этой мысли, подумав о собственных трудностях, возникающих в связи с этим делом, мистер Пертуи, отбросив сомнения и запустив руку в бандероль, извлек на свет и бросил на стол ключи.

Если Грейс и заметил все эти колебания, то никак этого не выдал, продолжая изучать очередной номер журнала «Беллс лайф».[33]Мистер Пертуи смотрел на ключи. Сделаны отменно, думал он, взвешивая их поочередно на ладони, и задуманному делу послужат наилучшим образом. Тут, однако, что-то его задело — то ли длина, то ли количество зубцов в бородке, и все еще не сводя глаз с Грейса, он положил один ключ на деревянную поверхность стола, а второй — поверх него. Убедившись в том, что подозрения его были не напрасны, он извлек из ящика лист плотной бумаги и карандаш, обвел контуры ключей и надолго погрузился в изучение рисунка, покусывая при этом губы и то и дело переводя взгляд с чертежа на сами ключи.

— Кретин, — проговорил наконец мистер Пертуи. — Он сделал дубликаты одного и того же ключа.

Какое-то время он пытался убедить себя в том, что это все же не так и какие-то крохотные различия имеются, но напрасно: ключи были, это теперь стало совершенно ясно, абсолютно идентичны. Мистер Пертуи сильно загрустил, ему даже захотелось отказаться от задуманного предприятия. Но выглянув в окно, а затем скосив глаза на какие-то неприятные документы, лежавшие на столе, мистер Пертуи приободрился.

— Что ж, придется обратиться в другое место, — решил он.

С трудом отведя взгляд от ключей и подняв голову, мистер Пертуи столкнулся с пристально наблюдавшим за ним клерком — смятый экземпляр «Беллс лайф» исчез из поля зрения. Что-то в выражении лица Грейса не понравилось мистеру Пертуи — скорее всего намек на общие дела и тайные замыслы. Тем не менее он решил не обращать на это внимание. Грейс не спускал с него глаз.

— В чем дело? Чего уставился?

Грейс побарабанил пальцами по крышке стола, извлек из коробочки новое перо и принялся изучать его так, будто собирался попробовать на вкус.

— Ключи — сладкая отрава, — медленно протянул он.

— Что такое? Тебе-то какое до них дело?

Грейс словно не расслышал. Он по-прежнему проявлял величайший интерес к перу, которое держал теперь между большим и указательным пальцами, собираясь вставить в ручку.

— Про ключи все знает мистер Файл, — задумчиво протянул он. — Если речь об этом, то лучшего не найдешь.

— Что? — вновь переспросил мистер Пертуи. — Мистер Файл? Я не хочу, чтобы это имя произносилось у меня в кабинете, ясно?

— Разумеется, — ответил Грейс. — Чтобы имя не произносилось. И его адрес на Эмвел-стрит был стерт из записной книжки, и письма туда не посылали — вообще ничего.

Мистер Пертуи понимал, о чем думает Грейс. На мгновение у него мелькнула мысль — принесшая ему большое удовлетворение, — что лучше всего просто выгнать этого типа. Прямо сейчас. Но тут мистер Пертуи быстро одернул себя — семь раз отмерь… Грейс, сидящий в кабинете у мистера Пертуи, под его присмотром, при всей своей наглости и неопрятности — воротничок всегда грязный — все же предпочтительнее, чем если бы он болтался по улицам и, уязвленный дурным обращением, выбалтывал кому попало все, что на язык придет. Так, может, пришло мистеру Пертуи в голову, сейчас как раз удобный момент, чтобы посвятить Грейса в задуманное дело? Однако он колебался. Если начать растолковывать Грейсу детали предприятия, о котором он и так вполне осведомлен, окажешься полным дураком. Но если поделиться с Грейсом чем-то таким, о чем он понятия не имеет, можно поставить себя в еще более неловкое положение. Мистер Пертуи выругался вполголоса, мысленно желая Грейсу упокоения на дне Темзы.

— Что ж, — проговорил он, — наверное, есть смысл потолковать. Я сейчас занят одним дельцем, не сомневаюсь, тебе хорошо об этом известно. Не так ли?

— Известно, сэр, — кротко согласился Грейс. — Хотя, разумеется, имени мистера Файла произносить нельзя.

Мистер Пертуи скрипнул зубами, но сдержался.

— Похоже, мне надо съездить на побережье. Точнее, в Фолкстон. Думаю, тебе стоит составить мне компанию.

— Как скажете, сэр.

— Сегодня же днем можно и отправиться.

— В Фолкстон, сэр?

— Да, в Фолкстон.

— Откуда пароходы с почтой ходят в Булонь?

— Да. Откуда пароходы с почтой ходят в Булонь. — Выражение лица у мистера Пертуи было поистине свирепое, он снова мысленно послал Грейса на дно Темзы. — Что-нибудь срочное у нас есть?

— Срок действия векселя Сэмюэльсона кончается. Если не ошибаюсь, это сорок фунтов, выданных на шесть недель.

— Думаешь, оплатит?

— В прошлый раз он говорил что-то о своем кузене-священнике, мол, тот готов дать расписку.

— Не люблю я иметь дело с попами. Ничем хорошим это обычно не кончается. Сходи-ка лучше к нему сам. Нет, пошли Лэтча. Кстати, — поинтересовался мистер Пертуи, — как тебе Лэтч?

— Весьма обязательный молодой человек, сэр, и прилежный.

Мистер Пертуи заметил, что очень рад это слышать, и в третий раз послал Грейса по известному адресу.

Перед тем как сесть на дневной поезд, отправляющийся в Фолкстон, мистеру Пертуи предстояло заняться некоторыми весьма конфиденциальными делами. Решить их можно было, только если никто не помешает. Отправив Грейса по делам, связанным с долговым обязательством мистера Сэмюэльсона, и наказав клерку ждать его на вокзале в два часа дня, он запер дверь, опустил шторы на мутные окна и вновь уселся за стол. В последний раз осмотрев ключи, поочередно приблизив их к глазам, он вернул их в пакет и положил в сейф. Покончив с этим, мистер Пертуи прошел в комнатку, примыкавшую к кабинету сзади, где находились вешалка для одежды, стул со сломанной ножкой, который никогда и никто не пытался починить, и коробка со всякой всячиной вроде щетки, ластиков и так далее. Мистеру Пертуи пришлось несколько раз встряхнуть коробку, прежде чем он нашел то, что ему было нужно.

Вернулся к столу, держа в одной руке блюдце с обгоревшей наполовину свечой, в другой — две тонкие металлические трубки, напоминающие половинки разрезанного вдоль карандаша. Установив свечу на стол и поднеся к ней серную спичку, вынутую из валявшегося тут же, на столе, коробка, мистер Пертуи зажал одну из трубок между большим и указательным пальцами и поднес ее к огню. Дождавшись, пока она почернеет, он аккуратно положил ее на промокательную бумагу и проделал ту же операцию со второй трубкой. Легкое дуновение из-под запертой двери заставило пламя свечи заколебаться, и мистер Пертуи обжег палец, однако же он был настолько поглощен своим делом, что даже не заметил этого. Вскоре обе сделавшиеся угольно-черными трубки лежали перед ним на промокательной бумаге. Придирчиво осмотрев их, мистер Пертуи нахмурился, выдвинул ящик, извлек оттуда старинный кисет, сунул в него руку и, убедившись, что там не осталось ни одной крошки табака, с чрезвычайной осторожностью, удерживая за самые концы, вложил в него трубки. Затем отправил кисет в карман пиджака, задул свечу, раздвинул шторы, отомкнул дверь и, вновь заперев ее, но уже с внешней стороны, быстрым шагом направился в сторону остановки метро «Блэкфрайарз».