Придя к выводу, что они имеют дело не с войной классов или идеологий, а отдельных этнорелигиозных коммун, с января 2006 г. американское руководство изменило тактику, оно попыталось расколоть цельные коммуны курдов, суннитов и шиитов, постаралось смешать их.

Переломное время. Число нападений на войска американской коалиции подпрыгнуло с 1000 в месяц до 3 тысяч. Райс теперь уже ненавидела чтение газет. Впереди лежали выборы президента, а пресса описывала поражения американских войск в Ираке. В начале сентября Белый дом собрал специалистов с той же задачей: как решить проблему Ирака? Пусть президент признает свои ошибки в Ираке. Нет, сказал представитель Белого дома, президент не собирается признавать какие-либо ошибки. Он предпочел – сражаясь с сенатором Джоном Керри – спрятаться в словесном тумане.

Ньют Гингрич навестил знакомых из СНБ в начале осени 2004 г., думая об Ираке.

Приводили в трепет цифры. Летом 2004 г. начался подъем повстанческого движения. Если в июне и июле число нападений на американцев достигло 1750, то в августе оно превысило 3 тысячи. В сентябре «упало» до 2 тысяч, но в октябре достигло 2500 нападений. Ярость нападающих была десятикратно больше, чем мае 2003 г., когда Буш приземлился в Ираке и объявил, что война окончена. Повстанцы обладали превосходной разведкой и знали все о перемещении коалиции и новой иракской армии. В провинции Диала (160 км к северо-востоку от Багдада) повстанцы переоделись в форму новой иракской армии и расстреляли всех солдат коалиции, ехавших в военном автобусе. Где-то между 30 и 50 процентами всех обученных иракских войск возвращались в родные места.

Ясно было, что дела у американцев идут неважно. Они не имели общей стратегии и только реагировали на нападения. А Буш постоянно твердил о выигрышной иракской стратегии американской армии. Ожидания не являются стратегией – знал каждый кадет. А президент страны говорил генералу Эбизаиду: «Джон, давай выберем часа полтора и ты объяснишь мне свою стратегию победы»[194].

Удивительно, что в ходе президентской кампании никто не уличил Буша именно в отсутствии подлинной стратегии. Новости давали картинки, но американский народ так и не понял, как дорого обходится ему навязывание своей воли другому народу, ничем перед американским народом не виноватым.

Лишь очевидная политическая слабость демократа – сенатора Керри (голосовавшего за военные ассигнования в войне с Багдадом), да неудачный старт губернатора Джонатана Дина дали Джорджу Бушу-младшему фантастический шанс второго срока правления.

Колин Пауэлл ушел с поста государственного секретаря и этот пост с великим удовольствием заняла Кондолиза Райс (которая прежде раздумывала над постом министра обороны). Самым сложным вопросом была судьба министра обороны Дональда Рамсфелда. Госдепартамент уже превзошел по важности в американской власти в Ираке. Но в стране было 130 тысяч американских солдат, а это значило, что Пентагон задействован непосредственно. Образовался целый список претендентов (сенатор Дэн Коатс, глава «Федерал экспресс» Фред Смит, Пол Вулфовиц, заместитель госсекретаря Эрмитидж, сенатор Джон Уорнер, сенатор Джо Либерман, губернатор Патаки, мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани, сенатор Джон Маккейн, губернатор Пит Вилсон, Джеймс Бейкер), но победила идея, что изгнание среди войны министра обороны может подорвать боевой дух сражающейся армии. И Рамсфелд хотел остаться. Чейни помог как мог. Пауэлл отреагировал неожиданно эмоционально. Хедли возглавил СНБ.

Американский народ снова доверился демократическим империалистам и жестким неоконсерваторам, словно не понимая, что именно ему, американскому народу придется платить за авантюризм лихого поколения, слишком самоутвердившегося после крушения СССР.

Впервые за столетие республиканская партия в 2004 г. во второй раз подряд завладела Белым домом, сенатом и палатой представителей. Так было только во времена после победы Севера над Югом в гражданской войне. Произошла немыслимая прежде концентрация колоссальной власти. И центром этой, правящей миром власти является Совет национальной безопасности (СНБ), в который входит президент США и его ближайшие помощники. У этого органа больше ресурсов, мощи, прерогатив, способности применять силу в любом краю планеты, чем у любого правителя в мировой истории.

Как известно, СНБ первых сорока пяти лет существования концентрировался на реакции Советского Союза; после этой эпопеи данный орган, чьи полномочия не подтверждает и не оценивает даже конгресс, обрел невообразимую силу. И при этом мало кто специально обращает внимание на этот, находящийся как бы в тени орган, работающий ежедневно и принимающий решения, касающиеся всех нас. Но те, кто входил в СНБ как бы являет собой самую влиятельную элиту современного мира. Теперь члены СНБ практически игнорируют внешнюю реакцию, отношение мира за пределами американских границ. Поразительна «безнаказанность» работы этого органа, членов которого не нужно проводить через процедуру парламентских слушаний.

Как главный распорядитель нынешнего американского совета национальной безопасности, Кондолиза Райс бесспорно была ближе к президенту, чем любой из ее предшественников на посту советника президента по национальной безопасности. По ее собственному признанию, она проводила до шести-семи часов в день рядом с президентом. Более того, она как бы стала «неофициальным» членом семьи президента, проводя с этой семьей воскресные обеды, проводя с ней отпуск.

Лояльность Райс президенту как руководителю и как личности абсолютна. Вот ее собственная оценка своего босса: «Этот президент обладает стратегическим мышлением в большей мере, чем какой-либо другой президент, которого я видела. Время от времени что-нибудь в разведывательных оценках провоцирует его мыслительный процесс и подвигает на уточнение его стратегического курса. Я видела много такого в летней резиденции, в Кемп-Дэвиде и в его ранчо в Техасе. Мы сидим и работаем над очередной проблемой и вдруг он говорит: „Вы знаете, я сейчас подумал... ситуация в Китае...“. Этого люди не понимают, говоря о президенте. Потому что, если вы не сидите рядом с ним в Овальном кабинете, вам этого не увидеть»[195]. Во многом перекликается мнение еще одного наблюдателя, видевшего Белый дом обоих Бушей – Колина Пауэлла: «Буш 43 похож на Буша 41 своей готовностью действовать, но для 41-го это был процесс. Которому предшествовали специальные размышления, в то время как 43-й руководствуется больше внутренней инерционной навигационной системой, а не интеллектом. Он знает во многом то, что он хочет делать, и что он хочет услышать по поводу того, как достичь задуманного».

Представления Райс об оптимальной работе СНБ были выработаны еще в годы ее работы в СНБ Буша-старшего, где ее учителем был тогдашний советник – Брент Скаукрофт (самый влиятельный президентский советник после Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского). Скаукрофт входил в элиту, внутри которой апологеты и антагонисты текущего курса ведут негромкую, но очень важную борьбу. И примечательно то, что весьма ожесточенным антагонистом курса современного СНБ (лицо которого определяют сам президент, вице-президент Чейни, министр обороны Дональд Рамсфелд и госсекретарь Кондолиза Райс) является именно секретарь СНБ его отца, Дж. Буша-ст., – Брент Скаукрофт. Сам Скаукрофт определяет свою борьбу как сражение «традиционалистов», которых он возглавляет, против пришедших с Бушем-сыном «трансформистов», прагматиков, выступивших против неоконов. Борьбу интернационалистов против приверженцев односторонних действий, людей, победивших в «холодной войне», недовольных стратегией борцов «с террором».