– Да, пожалуй. В этом определенно что-то есть. К примеру, мистер Толлард, не назначенный зайцем, никак не мог знать, кто является партнером с мужской стороны, и это точно не Уорсли.

– Вот именно! Как ты проницательна. С другой стороны, Халлифорд знал, кто является мужчиной, партнером по бегству и что Уорсли останется дома и его никто не хватится до самого утра. Так, давай попробуем развить эту версию. Если убил Халлифорд, то когда именно он это сделал?

– Во всяком случае, не до десяти часов десяти минут, потому как дворецкий видел Уорсли в эти часы, и не до десяти часов двадцати минут, поскольку вплоть до этого времени Халлифорд сидел вместе с нами в гостиной. Затем, до десяти сорока…

– С десяти двадцати до десяти сорока Халлифорда вообще никто не видел. Хотя мы знали, чем он занимается в это время. Мужчина пошел проверить, открыты ли ворота, находящиеся, к слову, неподалеку от силосной башни. Что могло помешать ему заглянуть по дороге в комнату Уорсли и предложить прогуляться?

– Ты хочешь сказать, в библиотеку? Или в спальню Уорсли?

– Не сбивай меня с толку, женщина. Вот теперь снова начала задавать щекотливые вопросы. Если к этому времени Уорсли уже начал раздеваться, готовясь ко сну, то предложение прогуляться было бы неуместно, верно? Если он все еще находился в библиотеке, то почему зашел в спальню и стал выкладывать вещи – набор предметов – перед тем, как отправиться гулять? Тут есть над чем подумать, но вернемся к этому позже. Итак, мы предположили, что прогулка имела место. Куда же они направились, к воротам у въезда?

– По тропинке через сад за изгородью. Ты хочешь, чтобы я ответила так, потому что именно там Халлифорд обронил бумажную шапку, белую наклейку и окурок от сигары.

– Да что ты прицепилась к этому окурку. Его мог обронить и кто-то другой. Не припоминаю, чтобы Халлифорд курил тогда в гостиной, а ты? Нет, думаю, нет. Что касается бумажной треуголки и наклейки, тут требуется объяснение. Еще понятно, если Халлифорд шел по той тропинке с Уорсли – как знать? – двигался рядом с ним круговым путем к воротам.

– В таком случае Халлифорд должен был вести себя осторожнее и не оставлять маленьких следов. О! Ты видел? Вот это, я понимаю, форель!

– Не отвлекайся, женщина. Бумажная шапочка может легко соскользнуть с головы, даже не заметишь. Что касается наклейки, тут требуется другое объяснение, но мы отложим его на потом. Итак, он теряет шапочку по неосторожности. Они доходят до силосной башни, и потом?

– Поднимаются по лесенке, чтобы полюбоваться луной.

– Да глупости! Времени у них нет. Они заходят в силосную башню – попробовать в последний раз поискать утерянную Халлифордом и столь любимую им трубку. Найти ее очень важно до начала экспедиции, говорит Халлифорд. Уорсли, естественно, предлагает помощь. Пока он ищет, Халлифорд выбирается наружу и, стоя на скобах, начинает тихо закрывать все окошки и люки. Уорсли не понимает, что происходит, и спохватывается слишком поздно. Он в плену.

– Кстати, при чем тут эти вилы? – Было понятно: разговор принимает оборот, при котором Анджела вынуждена взять на себя роль advocatus diaboli[50] и возражать при первом же удобном случае, говорить все, что только в голову приходит, вне зависимости от того, важно это, по ее мнению, или нет.

– Думаю, ни при чем. Наверное, Халлифорд убрал их еще до ужина и поставил в башню во избежание пропажи. Если предположить, что все, мною здесь изложенное, правда, то, разумеется, он никогда бы не оставил их там, зная, что позже запрет в башне Уорсли. Вилы можно использовать самым разным образом, к примеру, в качестве тарана. Человек безоружный, запертый в башне и не имеющий возможности подтянуться, попробовать открыть хотя бы одно окошко – кстати, они все открываются только снаружи, – является твоим пленником. К тому же он находится в смертельно опасной ловушке и к утру уже будет мертв.

– Как много времени ушло на это у Халлифорда? Примерно в половине одиннадцатого или чуть позже миссис Халлифорд бросилась на поиски мужа. Объезжает на машине окрестности и оказывается около башни. Неужели ее ничего не насторожило?

– Может, и насторожило, разве что…

– Послушай, Майлз, теперь она моя подруга, или забыл? Нет, слишком уж фантастическое предположение, что они оба замешаны в этом. По поводу мотива. Понять его будет еще сложней. Думаю, вся эта история заняла минут десять, никак не больше.

– Вполне возможно, почему бы нет? Во-первых, если предположить, что Халлифорд взял Уорсли с собой на прогулку, то много времени, чтобы дойти до башни, не понадобилось, долго уговаривать Уорсли войти в нее и осмотреться тоже не пришлось, и запереть все выходы тоже недолго. Необходимо было закрыть лишь три, в самом низу, чтобы человек, находящийся внутри, не смог выбраться. Затем, едва закончив, Халлифорд вдруг замечает свет фар автомобиля – «Моссмен» едет по дорожке по направлению к нему. Тут, думаю, Халлифорд прячется за башней и именно поэтому не отвечает на крики жены – слишком трудно было бы объяснить, что он тут делает. Кроме того, жена Халлифорда должна думать – в момент убийства он находился где-то в другом месте. Потому-то мистер Халлифорд держит рот на замке, а Уорсли в башне – напротив, но слишком уж мало шансов докричаться, быть услышанным, когда находишься в такой огромной и длинной трубе. Халлифорд выжидает, потом видит, что машина отъехала, а уже после этого ускользает по тропинке, ведущей к реке, и быстренько добирается до своей комнаты. Вот в десять сорок он на месте. Все тому свидетели.

– М-м-м, да. Знаешь, Майлз, мне не кажется, что это лучшее из твоих предположений. Временная схема очень уж сжатая. Если бы Уорсли ответил на приглашение: «Погодите, мне надо дописать этот параграф» – и сидел над ним еще минут пять? Что, если он уже находился в спальне полураздетым? Убийца вряд ли пошел бы на такой риск.

– Не удивлюсь, если ты окажешься права. Как я уже говорил, не слишком верится во все это, и все из-за отсутствия мотива. Однако дай мне закончить. Единственный способ отмести все сомнения – потворствовать им, а затем посмотреть, к чему это может привести. Когда Халлифорд с женой возвращаются из Кингз-Нортон, он просит ее поставить «Моссмен» в гараж, а сам собирается выйти на дорожку и забрать вторую машину, она стояла там, где ее оставили. Все это есть в свидетельских показаниях, и, разумеется, похоже на то, что Халлифорд хотел убрать жену с дороги, пока пойдет к силосной башне и снова откроет окошки. Вообще-то, у них вроде бы была проблема с «Моссменом», машина плохо заводилась, и вот муж снова срезает путь и идет по тропинке через сад, открывает окошки после того, как жена уходит, и спешит выбраться на дорогу, чтобы обогнать ее.

– Да, похоже, так.

– Проснувшись наутро, Халлифорд, очевидно, считает – все прошло гладко, и никаких следов он не оставил. Иначе бы мужчина поспешил убрать бумажную шапочку – еще до того, как вызвал меня на разговор. Все же, видимо, мистер Халлифорд заметил ее позже и только тогда призадумался, ведь он видел, как я входил в огороженный сад, и стал волноваться, заметил ли я шапочку. Поэтому Халлифорд поспешил убрать ее, как сделал бы на его месте любой садовник, а взамен положил рядом с грядкой белую наклейку Уорсли, которую могли обронить… да где угодно. Чтобы заставить людей думать, будто Уорсли потерял шапочку тогда же, когда и обронил наклейку.