– Надо, – это слово вырвалось слишком поспешно, что он поднял голову, а я решила поправить положение улыбкой. – Что хочешь на ужин?

– Тебя, – хитро протянул он.

– Каннибал, – рассмеялась я и отошла от него, включая воду, чтобы помыть посуду. – Но я серьёзно.

– Лив, приготовь моё любимое мясо по-французски с диким рисом…

– Заткнись, Лес, – прервал его Гранд рычанием. – Тебя никто не приглашал на ужин. И я не поддерживаю ваших взглядов. Я не собираюсь жить шведской семьёй.

– То была просто шутка, – осторожно произнесла я.

– Друг, но это правда очень вкусно, и я просто помогаю, – Лес допил свой коктейль и теперь облизывал губы в пене.

– Вот без этого. Ливи, никакого мяса… риса. Хочу рыбу, много рыбы и…и…

– Гранд, – рассмеялась я и покачала головой. – Хорошо, сама разберусь, чем тебя кормить. А теперь марш на работу, лентяи.

– Ну, мамочка, можно я поиграю лучше в «Xbox»? У меня температура, – Лес сложил руки и жалостливо посмотрел на меня.

– Вообще, я твой босс, поэтому поднимай свою задницу и поехали, – усмехнулся Гранд.

Я махнула им рукой и ждала, когда голоса в холле стихнут, а дверь щёлкнет. Закрыв глаза, я вздохнула и схватилась за столешницу барной стойки.

Одна. Грудь начало неприятно сдавливать, и я сглотнула. Я справлюсь. Быстро достав из холодильника форель, я бросила её в раковину. Собрала всю грязную посуду и приготовилась к обычным домашним делам. Замариновав рыбу, я прошла в гостиную и вызвала такси. Теперь просто ждать. Часы тикали так медленно, а я сидела в тишине. Ведь если я включу телевизор, то не услышу, как откроется дверь… не прослежу за последствиями. Через час такой отсидки у меня уже все затекло, и я решила прибраться. Знаю, что у Гранда домработница, приходящая два раза в неделю по вторникам и четвергам. Но мне необходимо было чем-то себя занять, чтобы не думать.

Звонок телефона оповестил меня о том, что такси прибыло, и я быстро переоделась и вышла из квартиры. Ехали мы, как я предполагала, долго, но наконец-то остановились перед тёмным фасадом, и я вышла из машины. Обычный дом без каких-либо указаний, что тут проводятся сеансы психотерапии.

Глубоко вздохнув, я вошла в здание и меня встретила женщина средних лет, проводя в гостиную. Там она мне выдала документы для заполнения, и я вписывала все свои данные. Далее оплата и меня провели в кабинет, где, улыбаясь, встал поприветствовать меня сам психолог.

Ему на вид было лет тридцать пять, тёмная шевелюра, собранная в хвост, и серо-голубые дружелюбные глаза. Да, он вызывал своим аккуратным видом и эстетически правильной внешностью расположение. Но я нервно улыбнулась и протянула руку, чтобы пожать предложенную ладонь.

– Присаживайтесь, мисс Престон, – мужчина указал мне на диван.

Я послушно приземлилась на кожаную обивку. Нет, это был не обычный кабинет, а жилой. То есть человек впускает каждого своего пациента в свой мир, тем самым показывая им, что ему можно и нужно доверять.

Дверь открылась и та же женщина, что встречала меня, вошла с подносом. Чай, печенье, конфеты и я была просто в гостях, за которые заплатила.

– Не хотите чая? – Услужливо предложил Адам, наблюдая за мной, и я отрицательно мотнула головой.

– Я бы хотела начать, – выдавила я из себя.

– Не торопитесь, мисс Престон…

– Оливия или Лив, – перебила я его и подняла глаза на него.

– Хорошо, Оливия, тогда меня можете называть просто Адам, – улыбнулся он, располагаясь в рядом стоящем кресле.

– И что мне дальше делать? Рассказать вам то, почему я пришла или… – я замялась и сдала руки в замок.

– Говорите всё, что хотите. А я просто послушаю, – он придвинулся и начал наливать себе чай.

– Ладно, – я закусила губу, что оторвала часть кожицы с нижней и покривилась от железного привкуса на языке. – Я боюсь… у меня есть парень. Мы знаем друг друга очень долго и любим столько же, только нам всегда мешают. Он очень яркий персонаж, и летом меня пытались отравить, а вот недавно меня избили… из-за него.

– Он связан с преступным миром? – Спросил Адам.

– Нет, – улыбнулась я. – Нет. Просто девушки хотят, чтобы он был с ними, и решаются на такие кардинальные меры. А я… люблю его, но боюсь, что снова кто-то придёт, и я не буду ожидать этого, и тогда умру. После нападения я лежала две недели в больнице с очень красочным анамнезом. И я не могу двигаться дальше, не сплю, подскакиваю и вздрагиваю от громких звуков. Я на улицу боюсь выйти, не слушаю музыку в наушниках, потому что тогда не смогу проконтролировать ситуацию и на меня нападут. Я в тупике. И мне нужна помощь.

– Вы страдаете от панической атаки, – констатировал он. – Давайте мы на секунду забудем о том, почему вы здесь, и вспомним первое нападение на вас.

– Хм, – я нахмурилась. – Этим летом меня чуть не сбила машина, это была Иви, затем…

– Нет, подождите, – перебил он меня. – Как долго вы знакомы со своим парнем?

– С рождения, а чаще начала его видеть, когда мой старший брат пошёл в среднюю школу, Гранд тогда вернулся в Лондон, – вспоминая, рассказала я.

– Хорошо. А теперь прокрутите в памяти самое начало. Я уверен, что нападения начались ещё раньше, – серьёзно произнёс он, а я сглотнула и облизала губы.

– Драка. Когда мне было восемь, ему тринадцать. Он с друзьями, среди которых был мой брат, решили, что будет весело расписать стену около торгового центра. Ночью они сбежали, а я пошла за ними, хотя меня никто не приглашал. Но их заметила группа старших парней и завязалась драка. Я испугалась за него и побежала к нему, пытаясь помочь. Но меня так никто и не заметил, просто отшвырнули к мусорному баку, и я наблюдала, как их проучили, – практически едва уловимым шёпотом рассказала я.

– Дальше.

– Я услышала ночью крики, мне было одиннадцать, а ему шестнадцать. Наши дома находились рядом, я заснула в гостиной, там у меня было своё тайное место. Я увидела, как он дерётся с мужчиной, а незнакомая девушка кричит на всю улицу. Я снова побежала его спасать. И в этот раз мне это удалось, я увела Гранда и промыла его лицо, пока он ругался и трезвел, а затем он заснул в моей спальне, – я не думала, что воспоминания станут настолько болезненными, что слезы покататься из глаз.

– Продолжайте, Оливия, – Адам подал мне салфетки, и я взяла одну.

– Потом мои родители разошлись, и папа начал водить к нам маму Гранда – Патрицию. Они не скрывали свои отношения, а ему это не нравилось. Он стал неуправляемым, постоянные драки, алкоголь, он стал грубить всем, кричал на меня, когда я пыталась поговорить с ним. Думала, что он ненавидел меня, но приходил иногда по ночам, еле ворочал языком и рассказывал, какую цыпочку он завалил сегодня, и как она стонала под ним. Ему было семнадцать, когда его отвезли в клинику. Всё очень сложно… мой отец подтасовал его анализы и Гранда заперли в этой «школе», как нам всем говорили, на три года. Он вернулся замкнутым, его сторонились знакомые, а я не понимала почему. Он стал баловаться травкой, как и все ребята, даже мой брат. Он жил по пунктам плохого парня. А я надеялась, что он увидит меня, заметит… А заметила нас полиция, и снова нападение на меня, как на самую слабую из всех. С тех пор я ненавижу блюстителей закона в форме, не перевариваю их. И меня бросили в руки Гранда после этого. На его двадцатиоднолетие он устроил великую пьянку у себя дома, а я пришла со своим одноклассником. На следующий день он не появился в школе, как и на следующий день, и я узнала, что его сильно избили, его родители испугались, и они переехали в другой округ. Ранее я написала письмо для Гранда о своих чувствах, где-то вычитала, что если все переживания переносить на бумагу, то станет легче. Но легче не стало, наоборот, я с каждым днём всё больше и больше понимала, что люблю его, и я оправдываю, что бы он ни выкинул. Но после четырнадцатого февраля, он, вообще, перестал обращать на меня внимание, а Тео рассказывал, что Гранд сейчас занят со своими пассиями, забивает на учёбу. Только теперь я знаю почему, он рассказал, что выкрал моё письмо, пригласил меня на день всех влюблённых. А я не знала, отравилась морепродуктами, которые готовил папа с Патрицией и записки от него я не получала. Всё было неправильно… даже сейчас. В ночь моего шестнадцатилетия он назло мне на вечеринке прочёл моё письмо перед всеми, унизил меня, а я ведь все равно оправдала его, подарила ему свою девственность, а он даже не помнил об этом. Его вырвало на меня, я уехала в Америку, оказалось, что забеременела, потеряла ребёнка, попала в аварию и замкнулась в себе. Но пять лет я выстраивала план по его уничтожению и когда мы встретились, всё началось снова, – я стёрла слезы и вздохнула. – Я больше не могу говорить.