БДБ F581 и «шнелльбот» во время эвакуации из Крыма

13 апреля, после прорыва советскими войсками вражеских оборонительных позиций на Сиваше и Перекопе, была объявлена эвакуация 17-й армии (план «Адлер»). В этом месяце на полуостров было доставлено только 16,2 тыс. грузов, 1912 солдат, 26 орудий, 10 автомобилей, зато вывезено 83,4 тыс. человек (18,3 тыс. немецких, 26 тыс. румынских и 0,7 тыс. словацких солдат, 7,8 тыс. раненых, 8,1 тыс. вольнонаемного состава, 15 тыс. хиви и солдат восточных формирований, 4,2 тыс. военнопленных, 3 тыс. гражданского населения). После выполнения первого этапа эвакуации наступила пауза, поскольку Гитлер считал, что небольшими силами 17-я армия сможет удерживать «крепостной район» Севастополя длительное время, подобно тому, как это делали советские войска в 1941–1942 гг. Поэтому в начале мая вывозились только ненужные тыловые части – с 1-го по 8-е число включительно из Крыма морем было вывезено всего лишь около 9,5 тыс. человек и 1,4 тыс. т технического имущества. В то же время для пополнения 17-й армии этим же путем было доставлено 1550 солдат, 11 штурмовых и 49 полевых орудий, 8 тыс. т грузов, в т. ч. 5,3 тыс. т боеприпасов. Тем не менее этих подкреплений оказалось недостаточно, чтобы предотвратить прорыв немецких позиций в ходе штурма 7–8 мая, вследствие чего в ночь на 9-е Гитлер дал разрешение на полную эвакуацию.

В этой ситуации немцам пришлось в полной мере испытать и последствия отсрочки с принятием столь важного решения, и всю неполноценность своего импровизированного транспортного флота. Крупных судов было мало, они притягивали к себе внимание летчиков ВВС ЧФ и несли большие потери. Небольшие суда и БДБ оказались малопригодны для плавания в открытом море в свежую погоду. Скорость буксировки лихтеров (3,5–4 узла) не позволяла им выйти за пределы радиуса действия советской авиации за ночное время, в связи с чем от их использования в финале эвакуации пришлось полностью отказаться, что заметно сократило транспортный потенциал немцев. На последнем этапе главную роль играли малые боевые корабли, БДБ и немногочисленные буксиры. Максимальное их количество было послано к мысу Херсонес, на котором после освобождения 9 мая Севастополя сосредоточились остатки войск 17-й армии, с расчетом забрать всех днем 11 мая и в ближайшую ночь. Однако мощные удары советской авиации сорвали дневную погрузку, а общая дезорганизация, бегство большей части морского руководства и трусость отдельных капитанов судов – ночную. Итог эвакуации был таким: морем удалось доставить в Констанцу 31,8 тыс. военнослужащих противника, а не менее 25 тыс. в последнюю ночь эвакуации не попали на суда и были частично уничтожены, а большей частью пленены утром 12 мая.

Итоговый доклад об эвакуации адмирала Черного моря и немецкая историческая литература оценивают достигнутые в ходе эвакуации результаты как крупный успех, с чем, однако, при объективном анализе согласиться весьма сложно. Нетрудно заметить, что успешным был лишь первый этап эвакуации в апреле и до 8 мая, когда противник располагал крупным севастопольским портом и близлежащими аэродромами. Именно за этот период было вывезено около 89,5 тыс. человек, или 73,7 % от тех 121,4 тыс., которые, согласно докладу, были вывезены с полуострова за все время. Далеко не все из них, как было показано выше, являлись военнослужащими. Наиболее боеспособная часть 17-й армии – пять немецких дивизий – оставалась в Крыму и постоянно подпитывалась маршевыми пополнениями. По данным специального штаба ОКН, возглавлявшегося генералом Линдеманом, на вечер 2 мая в крепостном районе Севастополя находились 86 271 военнослужащий (подсчитаны только немцы и румыны без солдат восточных батальонов и хиви), причем в это число не входили подразделения люфтваффе и кригсмарине за исключением зенитной и береговой артиллерии, а также морской пехоты. К этим примерно 90 тыс. военнослужащих за 3–9 мая добавились еще 4025 человек маршевых пополнений, прибывших морем и воздухом. Вывезено же по всем путям за период с 3 по 12 мая было, по данным штаба Линдемана, лишь примерно 43,9 тыс., или меньше половины от тех, кто находился в Крыму. При этом потери убитыми в 17-й армии, по крайней мере до 7 мая, были не слишком велики (за 1–6 мая всего около 3,4 тыс. убитыми и ранеными). Куда же девался остальной личный состав?

Конец немецкой армии в Крыму. Мыс Херсонес, май 1944 г.

Адмирал Черного моря в своем отчете указал, что еще около 8 тыс. были приняты на суда, но погибли вместе с ними. Установить действительную цифру немецких потерь на судах не представляется возможным, да это и не столь важно, поскольку общий расчет немецких безвозвратных потерь определяется не суммой потерь на суше и на судах (таких заслуживающих доверия цифр попросту нет!), а разницей между численным составом войск в Крыму на 2 мая и пополнениями (94–95 тыс.) и числом эвакуированных всеми видами транспорта (43,9 тыс.).

Почему же цифра погибших на судах из доклада Бринкмана не вызывает доверия? С одной стороны, часть судов из-за неподчинения капитанов уходили от берегов Херсонеса недогруженными и, следовательно, жертвы при их гибели не могли быть настолько велики, как указывалось в отчете об эвакуации. В частности, речь идет о теплоходах «Тотила» и «Тея», которые должны были принять около 9 тыс. солдат, но фактически (по данным сухопутного командования, морского коменданта Крыма и лоцманской службы, управлявшей движением) загрузились не более чем на треть. Около пяти сотен из числа посаженных на теплоходы было спасено при гибели транспортов. Следовательно, на обоих теплоходах не могли утонуть 7,3 тыс. человек, как утверждал вице-адмирал Бринкман. С другой – адмирал не принимал в расчет солдат, погибших на тех плавсредствах, которые были только повреждены и достигли берегов Румынии. А потери на них в ряде случаев бывали довольно значительны. Так, например, с БДБ F 472, подвергшейся удару советских штурмовиков 10 мая, было выброшено в море 49 трупов немецких и румынских солдат, на эсминце «Реджеле Фердинанд», получившем на следующий день попадание авиабомбы, погиб 21 солдат и т. п. Никто не вел учет тех, кто сел на мелкие, в том числе самодельные плавсредства, и попытал счастья в бурном море (волнение 10 мая составляло 4–5 баллов, 11–12 мая – 3–4 балла). Такие случаи были не единичны, а число пытавшихся спастись данным способом оказалось довольно значительным. Так, например, 13 мая в районе Зонгулдака к турецкому берегу пристала пинасса с 77 немецкими и румынскими солдатами. Сколько из таких плавсредств было потоплено нашими летчиками, либо затонуло в свежую погоду, мы уже не узнаем никогда. И все-таки подавляющее большинство неэвакуированного личного состава 17-й армии погибло или попало в плен именно в последние дни или даже часы эвакуации и именно в силу неспособности ВМС «оси» своевременно и в полном объеме принять их на борт и обеспечить доставку в Румынию. Это подтверждается и тем, что из 24 361 военнослужащего противника, попавшего в плен между 7 и 12 мая, примерно 21,2 тыс. сложили оружие на мысе Херсонес утром 12-го после того, как на горизонте растаяли дымы последних уходивших кораблей.