Выйдя из пещеры, он исчезает в темноте налево от входа. Вероятно, радость привела в восторг заодно и его кишечник. На меня наваливается приступ трусости. Начинает пульсировать свинцом в висках, обычно это бывает со мной в преддверии дикой головной боли, способной на сутки упечь меня в кровать. Я настолько отвыкла от нее, что даже не сразу обращаю на это внимание. Головная боль — это что-то из моей прежней жизни, с момента приезда на остров она ни разу меня не побеспокоила. Потирая виски пальцами, я закрываю глаза.

— Открыла? — слышу я через пару минут.

Я вздрагиваю:

— Что?

— Вино. Я же просил!

Я сглатываю густую слюну и тянусь к штопору.

— Стас…

— Господи, дарлинг, ты не представляешь, как я рад! Все, конечно, так и должно было быть, могло же мне хоть раз в жизни нормально повезти! Но… знаешь, до конца никогда нельзя было быть уверенным. Сумма была крупная, могла застрять в банках, не дай Бог вообще вернуться в банк-отправитель… Такое бывает. Особенно, когда не надо.

— Стас?

— И уже все сроки, если честно, прошли. Я дергался, как… как не знаю кто. Я думал, я тут поседею. Зеркала-то нет проверить. Ха-ха. Без шуток, серьезно. Даже боялся тебе признаться. Всё фигуры на доске двигал, сутками, сидишь тут, день, ночь… ничего уже не соображал, и все замирал от мысли: что, если не придут? Потеряются? Вернутся в Москву? Они шли таким маршрутом… Через четыре банка. Я заметал следы…

— Стас!

— Что, радость моя?

— Нам надо поговорить.

— Так мы и говорим. Дай бутылку, я сам открою. Шампанское у нас в доме есть, не видела? Завтра же принеси. Нет! Завтра первым делом езжай в банк. Туда-сюда, если на самолете, то за день обернешься. Надо все быстро забрать. Я уже это продумал. Наличными они не дадут. Удавятся. Это только в кино дают чемоданчики с наличными. Ты попросишь дорожные чеки. А вечером будет шампанское! Если у нас нет — купи в Бангкоке. Две. Лучше, три. Да, три бутылки купи и виски нормального. И в доме пошукай, надо все допить. Мы сюда никогда не вернемся. Никогда! Представляешь? Я уже ненавижу этот остров! Он мне в кошмарах будет сниться! Я столько здесь за последние десять дней пережил!

Мокрые губы тянутся ко мне, чмокают меня в лоб, опять прилегают к горлышку бутылки, передают ее мне, но я отвожу его руку в сторону. Вздохнув, я решаюсь:

— Я подумала… Я… я не поеду.

Стас смотрит прозрачным взглядом, пустым, непонимающим. Пока непонимающим. Скоро начнется кошмар, крик, истерика. В висках начинает пульсировать сильнее.

— В смысле? — наклоняет голову Стас.

Теперь он рассматривает меня, как через лупу, удивленно, словно досадную муху, пляжного клеща, вытащенного из-под резинки плавок: тонкая кожа на лбу сморщилась, рот слегка искривился.

— Я не поеду в банк за деньгами, — повторяю я.

— Не пп…ппонял?

Стас все еще обсасывает мои слова, не решаясь придать им окончательную интерпретацию. Он все еще надеется, что речь идет о чем-то другом.

— Я не могу, — еле слышно выдыхаю я. — Понимаешь?

Пещера опять наполняется громкими ударами от взмахов крыльев влетевшей мыши.

— Убери ее? — робко прошу я.

Стас не сводит с меня пристального взгляда.

— Мышь… Не уберешь? — повторяю я, втягивая голову в плечи.

Всё. Сейчас начнется. Я знала, я настраивалась, когда я шла сюда, я и не надеялась, что все пройдет гладко, но оказалась все равно не готова.

— Что?! — внезапно орет Стас, игнорируя мечущуюся мышь. В его голосе звонко, металлически дрожат тонкие листы жести, эхо от вопля ударяется о стены и возвращается, больно раня мои барабанные перепонки, отдаваясь в висках, пульсируя неотвратимо начинающейся мигренью. — Почему ты не поедешь в банк, дд…ддетка моя?! Это элементарно, и ты это «не можешь»?!

— Не могу, — соглашаюсь я одними губами.

— БЛЯ-я-я-я!.. Но ПОЧЕМУ?! — Стас хватается за голову и начинает раскачиваться из стороны в сторону. — Почему не можешь?! Ты шутишь, да? Или ты реально просто сошла тут с ума без меня? Мы тебя вылечим! Ты, главное, привези сюда деньги, а остальное я беру на себя. — Его руки трясутся, отрываются ото лба и хватают меня за плечи. — Ты понимаешь меня?! Ты поедешь?!

Я отрицательно качаю головой. Но это не голова. Это свинцовый, нет, чугунный бак: тяжелый и совершенно пустой. Попадая в него, внешние звуки преображаются, набирают вес и отчаянно бьются о стенки, пытаясь их разорвать.

Стас отпускает меня и начинает кружить по пещере. Хватает бутылку, делает несколько глотков, неаккуратно ставит ее обратно, на край стола, потом подхватывает, когда она уже почти падает.

— Дд…детка! Давай все по-новой. From the beginning, from the scratch… Деньги пришли. Ты завтра за ними поедешь. Так? Ты согласна?

Я набираю побольше воздуха в легкие. Кислород — это энергия. Силы. Воля. Я обязана настоять на своем. Мои руки дрожат, я никак не могу прикурить сигарету.

— Нет, Стас. Я никуда завтра не поеду. И вообще не поеду. Никогда. Точно. Я решила. Черт, дай мне огня, не видишь, у меня не получается?

Подойдя и щелкнув у меня под носом зажигалкой, Стас в сердцах швыряет ее в темноту. Я изо всех сил затягиваюсь, задерживаю в себе дым, потом стараюсь выпустить его медленно, но вместо этого закашливаюсь. На моих глазах немедленно выступают слезы.

— Я хочу, чтобы ты вернул эти деньги.

— Ты просто не в себе.

— Наоборот. Я как раз в себе. Я ощущаю себя как человека. Я думаю. Мыслю. Решаю что-то. Нам не нужны эти деньги. Я не хочу провести всю жизнь в страхе, в бегах. Это не жизнь. Это чертово недоразумение. Я боюсь, наконец, за нас, за себя.

— Ну я рад хотя бы тому, что ты не читаешь мне лицемерные морали про то, что воровать плохо, — замечает Стас. — Ну а то, что ты боишься — это нормально. Я тоже боюсь.

Я игнорирую его и продолжаю:

— Мне здесь было хорошо. Просто так, от жизни, ни от чего особенного. Я… Я стирала, купалась, просто жила, я научилась делать курицу-карри… Я не хочу по-другому, вздрагивать не хочу, прятаться не хочу… Ты был неправ, что украл эти деньги, наша жизнь из-за них рухнет! В ней не будет ни счастья, ни гармонии, ни желания любоваться на закат… Сама ее идея переворачивается с ног на голову, это становится уже вообще не жизнь ! Ты просто устал, испугался кризиса, психанул, это все вполне нормально, я тебя не сужу, но я должна нас спасти от этого кошмара. Посмотри, люди кругом сознательно ухудшают свои материальные условия, чтобы получить взамен какой-то более нормальный, психически и душевно здоровый образ жизни, а ты занимаешься тем, что только усиливаешь стресс, доводя его до максимума, до абсурда. Понимаешь?

— Ага, — говорит Стас внезапно холодно и спокойно. — Понимаю. Кажется, я все, наконец, понимаю… Это все он ? Адвокатишка? Это он ухудшает свои условия ради непонятно чего? Это бред, фикция, они французы, у них все есть, они начитались Уэльбека! Но как могла ты, нормальная, русская, повестись на все это дерьмо? Вы любовники? Ты бросаешь меня, ты решила остаться тут с ним, с этими бицепсами и сальными паклями?