— Не говори глупости! Он здесь совершенно ни при чем. Ты ничего не понял. Я хочу жить с тобой! Мы вернем деньги и поедем домой. Я буду работать, ты тоже, все будет как раньше. Ты и я. Я опять буду делать лампы. Я уже начала, я рисую, у меня есть идеи…

— Что?!

— Доделаем ремонт…

— Ты одурела? Какой ремонт?! Дд…ддетка, я тебя умоляю! — Он опять начинает трясти меня за плечи. — Не смей! Не пп…ппорть! Я все продумал! Ты просто не можешь так со мной поступить! Я тебе дд…ддоверял! Я ведь мог найти другой счет, как-нибудь выкрутиться! У меня счетов этих как грязи, я мог сделать по-другому, если бы я знал! Если бы я ожидал от тебя такого! Я бы мог убежать один, а я приехал сюда за тобой. Дурак, любил тебя, верил тебе! Я перевел деньги тебе! Тебе, идиотке! У меня же нет к ним никакого доступа, ты понимаешь?! Я в полной твоей власти! А ты мне в ответ на такое мерзко врешь! В глаза! Все дело в нем! В этом вв…ввонючем козле! Нн…ненавижу! Чем он так тебя пронял? Своей нн. нн. ннн… бля! Нн. ннеземной красотой, загаром? У меня будет такой же, дай мне время! Мы будем жить в раю, я тоже буду светиться бронзой! Я куплю яхту. Нормальную. Как у людей. Я буду тебя, дуру, катать по морю! А он, что он может тебе дать?!

— Не тряси меня! У меня голова оторвется!

Стас опять начинает кружить по пещере. Несколько раз приглаживает взъерошенные волосы. Мизинец и сейчас оттопырен, привычки берут с годами верх над нами настолько, что уже прирастают как кожа. Я ненавижу его мизинец, мне хочется его отломать.

— Где, блять, эта зажигалка?! — внезапно орет он.

— Ты сам ее бросил.

— Куда?!

— Не знаю. В угол. Не ори.

— Сама не ори! Идиотка! Я тебе не позволю! Ты портишь все! Все! Ты думаешь, мне было просто?! Но я все делал сам! Все и всегда! И хорошо делал! Если ты сейчас не найдешь зажигалку, я тебя убью!

Я встаю и, прихватив свечу, начинаю вглядываться в тени на полу пещеры. Вода — мерзкая, склизкая, — сочится по стенам. Голова уже, не стесняясь, раскалывается на куски.

— Нашла.

Я кидаю зажигалку и Стас, как обычно, неловкий, ее не ловит. С громким эхом она падает на камни. Арно бы поймал. О, Боги! О чем я вообще думаю?!

— Ты предала меня. — Стас, наконец, закуривает и отфыркивается дымом. Настроение его уже сменилось. Теперь глаза его сощурены, и в них сквозят шок и разочарование. — Это все из-за него. Раньше ты такой не была.

Я вздыхаю.

— Раньше мы были вместе. — Стас аккуратно раскладывает предметы на столе (шариковая ручка, зажигалка, пачка сигарет), ровняя их вдоль его краев. — А теперь ты предала меня. Мне не следовало тебе верить, покупаться на то, что адвокатишка хочет эту твою дуру-подружку. Вы все это специально разыграли, подстроили. — Пачка сигарет выскальзывает из его трясущихся рук и падает на пол, летучая мышь дергается и взлетает со своего места, опять начиная кружить вокруг нас. — Ты бросила меня. В тебе нет ни капли благодарности за все, что я тебе сделал.

От его спокойного тона мне становится окончательно не по себе. Лучше бы он продолжал орать.

— Послушай. Дело не в… — язык не поворачивается назвать Арно по имени, — не во французе. Ты ничего не понял. Ты вообще меня не видишь, не слышишь, ты не понял, почему я уехала из Москвы, что я вообще хочу от жизни.

— И что же ты хочешь?

— Покоя!!!

— Ах, покоя?! — Стас вскидывает голову и на миг освещает меня своей безуминкой. — О каком покое ты говоришь, крошка? Где? В Москве? Допустим, мы сделали по-твоему и вернули деньги. Допустим даже, что нас после этого оставили в живых. Маловероятно, но окей, допустим я что-то придумаю, как-то отоврусь, что деньги просто потерялись, но теперь нашлись. Как именно, если не секрет, ты представляешь эту спокойную жизнь? Ты что, на луне жила тут три месяца? Ты все забыла? Покой нам только снится, это все утопия, фантастика, полный нереал. То, о чем ты размечталась, не существует в природе.

— Почему не существует? Мне кажется, я уже все это нашла.

— Где?

— Тут. В эти три месяца. Люди просто живут, нормально, на трубе играют, стихи пишут, кто что… Денег здесь почти не надо, если сдать квартиру, то вполне можно вдвоем прожить.

— А меня ты спросила? Я категорически против похоронить себя в этой дыре! Одно дело отпуск, и совсем другое съехать крышей, превратившись в островного отшельника. Я без людей не могу. Я по ним себя меряю, как в зеркале, я даже не смогу понять, насколько я хорошо живу, если рядом никого не будет. Вся суть в сравнении, в соревновании, это в нашей крови, иначе мы тупеем и сходим с ума. Это заложено в самой человеческой природе, в культуре, во всем.

— И именно поэтому все и несчастны! Меня достали уже все эти сравнения и соревнования, я хочу расслабиться. Просто дышать. Видеть день, замечать цвет моря, неба, вкус еды. Я разведу нам сад.

— Где?

— Здесь.

— Но почему именно здесь? Ты можешь развести любой сад там, куда мы уедем с деньгами. Отличный сад, с садовником, пятью садовниками, с чем хочешь.

— Но я не хочу садовников. Ты опять не понимаешь, это сквозит в каждом твоем слове. Ты думаешь деньгами купить внутреннее состояние, а так не выйдет. Садовники — это не то. Мне не нужна прислуга, я хочу сама. Дело не в результате, не в великолепии получившегося сада, а в чувстве, в самом процессе. Пусть не будет денег на огромный сад, но в том, что будет, я смогу сама обрезать сухие листья, следить за ростом бутонов…

— Хорошо, следи сама, не хочешь большой, пусть будет маленький сад. Мне глубоко пофиг. Но почему здесь?! Почему это нельзя сделать там, куда мы можем уехать?

— Потому что там, куда мы уедем с этими миллионами, я буду просыпаться с мыслью не о саде и бутонах, а о том, что в любую минуту нас найдут, все рухнет, рассыплется как карточный домик. Покой и страх несовместимы. Или одно, или другое. Все дело не в размере сада и садовниках, а в состоянии души. Я хочу построить новую жизнь, нормальную, на базе тихого размеренного быта, который выстлет мне душу теплым и уютным мхом, а не цепляться за старую, которая почти свела меня с ума своей беспросветной тупостью и бессмысленностью.

— Каким мм…ммхом, детка, ты бредишь? О какой нормальной жизни ты говоришь? Наш корабль тонет! Все, поздняк метаться, кругом полная безысходность! Ты же ничего не понимаешь, ты же живешь в раю, на облаках, ты же ни разу не засунула своего носа в реальный бизнес. Все кончено, экономические чудеса закончились, совсем! Бай-бай наш нефтяной ренессанс! Привыкли к чудесам, а их отняли! Больше ничего такого не будет! Все, баста, пипец, кризис, всё ёбнулось! Ты можешь это понять? Мы все будем нищие, будем работать как кролики, хуже, — как китайцы! Все будет как везде, жестко! Наш рынок труда все больше будет походить на западный: сколько ни работай, а ничего, кроме хомута ипотеки и твоего проклятого «маленького садика», нет и не будет. И у нас еще, в отличие от них, долго еще не будет никаких пособий по бедности, никаких государственных поддержек, нормальных пенсий, ничего! Ты готова к такому? Я — нет! Я не хочу прожить как тихий работящий зайчик, у меня одной души сто килограмм, широкой, русской, великодержавной, она не влезет в заячью шкурку! Я устал, понимаешь? Работать устал, завидовать устал! Я уже на исходе сил! Мне через двадцать лет уже помирать! А ты? Что ты будешь делать одна, без денег?