Между Бронштейном-Троцким и Носарем-Хрусталевым немедленно возникнет острое соперничество, которое, впрочем, вскоре сойдет на нет – Троцкий быстро перехватывает у председателя инициативу, и уже не важно, кто номинально у руля.

Спустя годы Носарь будет утверждать, что он создал организацию под названием «Совет рабочих депутатов» еще в январе 1905 года – очевидно, это всего лишь попытка преувеличить свою роль задним числом. Тем не менее главный вклад Носаря в историю – это придуманное им название. Все последующие «Советы», равно как и название «Советский Союз» произошли от этого самого «Петербургского совета».

Забастовка, которая выдернула Троцкого из его покоя, началась стихийно и никем не была запланирована. 20 сентября начинают бастовать две московские типографии, через три дня останавливаются уже 89 типографий. Перестают выходить газеты. Потом к забастовке присоединяются сотрудники трамвайного парка, булочники, кондитеры – все бастующие собираются на митинги на территории Московского университета.

23 сентября власти закрывают университет – и тогда студенты и другие митингующие выходят на улицу с политическими лозунгами. Многотысячная демонстрация тянется от здания университета, на Манежной площади, вверх по Тверской, к дому генерал-губернатора – с лозунгами «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!», «Да здравствует республика!». Казаки пытаются разогнать митинг, но в них летит град камней. Забастовка разрастается – бастует почти весь город.

29 сентября демократически избранный ректор университета Сергей Трубецкой едет в Петербург. Он семь часов сидит у министра просвещения и прямо во время разговора у 43-летнего Трубецкого случается инсульт. Он умирает.

3 октября похороны ректора превращаются в мощнейшую демонстрацию протеста. Бастуют уже более сотни предприятий Москвы, начинают присоединяться и работники железных дорог. В знак солидарности с Москвой останавливаются и петербургские типографии.

10 октября прекращается движение поездов на всех направлениях из Москвы. 12 октября в Москве начинает бастовать телеграф.

В Петербурге в этот же день прекращается движение поездов. Прекращается подвоз топлива, на грани полной остановки оказываются крупнейшие заводы.

13 октября Московская городская дума объявляет всеобщую забастовку.

В Петербурге тоже бастуют все: городские и земские управы, банки, магазины, почта и телеграф, даже чиновники в правительственных учреждениях. К вечеру 13 октября от мира и друг от друга отрезаны обе столицы.

9 октября Сергей Витте, теперь уже граф, по-прежнему самоуверенный после американского триумфа, приходит к императору. Он в фаворе – но не облечен какими-то полномочиями (несмотря на формальную должность). Император воспринимает его скорее как человека со стороны – ведь Витте долго отсутствовал и не принимал участия в разработке последнего манифеста о создании законосовещательной Думы.

Анализируя нарастающие беспорядки, Витте говорит, что у царя есть два варианта действий: или назначить военного диктатора, который жестко разгонит все демонстрации, или пойти на крупные политические уступки. Сам Витте – за второй путь. Более того, он передает императору «записку» – на самом деле объемный политологический трактат (кто точно из окружения Витте его составил – неизвестно), объясняющий, что реформы неизбежны.

Эта записка – совершенно революционный документ. Она начинается с рассуждений о том, зачем вообще существует государство, – вопрос, которым вряд ли хоть раз задавался Николай II. «Государство не может жить и развиваться только потому, что оно существует… должна быть цель, государство живет во имя чего-нибудь», – пишет автор. И тут же продолжает, что единственная цель любого государства – это обеспечение моральных и материальных благ граждан.

Главным моральным благом для любого, считает автор записки, является свобода. «Человек всегда стремится к свободе», и именно стремление к свободе – наиболее древнее, традиционное состояние человека. Как раз самодержавие, как и любая другая форма государственности, – это что-то новое, сравнительно недавнее изобретение. А борьба за свободу существовала всегда – с самых древних времен.

Эта мысль – абсолютно новая для императора. В картине мира Николая II, которую ему привил Победоносцев, самодержавие – это изобретение Бога, оно превыше всего, сам Бог сделал его царем. Теория, изложенная в записке, отличается от концепции Победоносцева так же, как учение Дарвина об эволюции от веры в божественное сотворение мира.

Теория, разумеется, подкреплена примерами: «Не год назад, конечно, зародилось нынешнее освободительное движение. Его корни в глубине веков – в Новгороде и Пскове, в Запорожском казачестве, в низовой вольнице Поволжья, церковном расколе, в протесте против реформ Петра с призывом к идеализированной самобытной старине, в бунте декабристов, в деле Петрашевского, в великом акте 19 февраля 1861 года и, говоря вообще, в природе всякого человека».

Тут автор переходит на современность, доказывает, что стремление человека к свободе задавить нельзя: «Казни и потоки крови только ускорят взрыв. За ними наступит дикий разгул низменных человеческих страстей». Единственный выход: «Лозунг "свобода" должен стать лозунгом правительственной деятельности»[55].

Витте считает, что власти должны возглавить реформы, а не плестись в хвосте у запросов общества: во-первых, устранить произвол карательных органов, во-вторых, обеспечить равные гражданские права, в-третьих, реформировать систему госуправления и, наконец, решить три вопроса: рабочий, аграрный и национальный.

«Ход исторического прогресса неудержим. Идея гражданской свободы восторжествует если не путем реформы, то путем революции. Но в последнем случае она возродится из пепла ниспровергнутого тысячелетнего прошлого. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, все сметет, все повергнет в прах», – прогнозирует автор записки.

Император внимательно выслушивает Витте – даже более того, зовет жену. Они обсуждают его доклад вместе – и отпускают. Николай II обещает подумать.

В день доклада Витте, 9 октября, из Петергофа, где живет император, ситуация еще не кажется тревожной. Но уже к 12 октября все меняется. Николай II обнаруживает, что заперт в Петергофе. Министрам из Петербурга приходится добираться до царя на двух военных кораблях: «Дозорный» и «Разведчик». Вся железнодорожная сеть России прекратила работу; телеграф также молчит.