«Дерипаска? — подумал Алекперов. — Мамут? Евтушенков?» Но серую лужковского конезавода Систему Евтушенкова он узнал бы, а Мамут давно не скакал. Алекперов отвернулся, не желая отвлекаться.

На лугу устроены были семь препятствий: налоговая инспекция, проверка Счетной палаты, обыск, выемка документов, пересмотр итогов приватизации, изъятие сервера и благотворительное пожертвование. Конец скачки был прямо против президента, который во все время подготовки к старту беседовал о чем-то с Ивановыми и подчас благожелательно оборачивался к Кучме. Все были в шляпках — для особенной аристократичности. Олигархи казались нервны.

Президент встал в ложе, поправил шляпку и взмахнул платком с вензелем ВВП, вышитым дважды для удвоения.

— Пустили! Скачут! — послышалось со всех сторон после тишины ожидания. Над беговою дорожкой сплошною пеленой взвилась пыль. Олигархи замучились ее глотать.

РАО и Лукойл поднялись над налоговой инспекцией и незаметно, как бы летя, преодолели ее — но в то самое время как Алекперов почувствовал себя на воздухе, он увидел Вексельберга, барахтавшегося прямо под его копытами. Его Ренова рухнула при первом же препятствии.

— О мои яйца! — кричал Вексельберг, схватившись за голову. Яйца его раскатились по всему гипподрому. Президент брезгливо сморщился и что-то сказал Патрушеву, отчего тот засмеялся и чуть не потерял шляпку.

Проверка Счетной палаты располагалась пред самою президентскою беседкой. Алекперов увидел только, как взвился перед самым его лицом Чубайс. Шедший следом Бендукидзе увидел барьер, внезапно развернулся и стремительно поскакал в сторону Грузии. По гипподрому пронесся вздох неодобрения. Алекперов перемахнул через проверку, получив только в лицо ком грязи. Но к этому олигархам было не привыкать, и к ним не липло.

Не доезжая изъятия сервера, Хлопонин резко плюхнулся с Норникеля и стремительно пополз в Красноярск. Скоро он скрылся за пасмурным горизонтом.

— Куда ты, брат? — тоскливо крикнул Прохоров.

— В Сибирь! — донеслось издали. Прохоров некоторое время еще потоптался на месте, но вскоре спешился, передал поводья Норникеля подбежавшим жокеям из президентской ложи и осторожно пополз следом за Хлопониным. Президент сдержанно похлопал. Ему нравилось, что олигархи ползли в правильном направлении.

Приближался обыск. Ходорковский легко взял этот барьер, но поторопился, разогнался и неловким движением повалил ЮКОС. С трибуны послышался стон Явлинского.

— А-а-а! Что я сделал! Мы всё прос. али! — закричал Ходорковский. ЮКОС косил на него испуганным глазом. Хребет компании был переломлен, уши беспомощно прядали, акции падали, котировки лихорадочно вздымались и опускались. К ней с дефолтом наперевес уже бежали люди в масках, видимо, желая прикончить ее, чтобы она не мучилась. Самого Ходорковского уводили.

— Может быть, деятельное раскаяние? — полушепотом спросил Кудрин, снимая шляпку и аристократически нагибаясь к президенту.

— Поздно, — ответил президент так, чтобы было слышно скачущим.

В правительственной ложе послышались глухие рыдания.

— Попрошу прекратить истерику! — произнес президент, глядя на еще бившийся ЮКОС, из которого прямо на поле изымали миллиарды долгу.

— Какое жестокое зрелище! Хуже римских цирков! — нервно говорил со своей трибуны Касьянов, стараясь, чтобы его не слышали.

— Если б я была римлянка, я бы ни одного цирка не пропускала! — с азартом говорила раскрасневшаяся Слиска.

— В конце концов скачут люди, которые сами избрали эту деятельность, — тяжело отдуваясь, говорил Генпрокурор Устинов в синей форменной шляпке. — Это прямо входит в обязанности олигарха. А то взяли моду. Еще с президентом хотят встречаться. Нет, ты поди-ка поскачи!

В это время Чубайс на своей РАО ЕЭС слегка поскользнулся и вступил правым копытом в СПС. По гипподрому пронесся недовольный шум, но Чубайс невозмутимо продолжал скакать.

— Верно, так нужно было, — прошептал в бороду Максим Соколов, наблюдавший за скачками из ложи прессы. — Учуешь moumentum uber alles, a la guerre comme not to be!

Пугачев, набычившись, скакал прямо на обыск, но, не доезжая препятствия, соскочил с верного Межпромбанка и на коленях пополз к президентской ложе, широко крестясь и ударяя лысым лбом в жидкую грязь. Президент улыбнулся и отвел глаза. К Пугачеву подбежали, подняли его под руки и отвели в ложу Совета Федерации.

Лукойл легко преодолел пересмотр итогов приватизации, и Алекперов только мельком видел, как беспомощно повалился в грязь Потанин. На трибунах зааплодировали. «Вот тебе Куршавель!» — крикнул звонкий голос (кажется, Миллера). Грызлов, гордо улыбаясь, говорил что-то американскому послу. Алекперов не разобрал всей фразы — ветер донес до него только обрывки: «Так что и русские тоже… как видите, у нас интернационализм…» Потанина уводили, отбирая прессу.

Оставалось одно, последнее, препятствие — благотворительность. Только по особенной быстроте и мягкости роста цен на нефть Алекперов чувствовал, как много прибавила в капитализации его компания. Президент мягко улыбался, шепча что-то Михаилу Фрадкову. Фрадков ехидно посмеивался, записывая указания в особую книжечку. До слуха присутствующих долетали слова: «И нечего церемониться… теперь пищать некому…»

Лукойл легко перелетел препятствие, даже не взглянув на него, но сам Алекперов сделал на лету непростительное, дурное движение. Он купил иракские прииски. Только на земле он понял, что делать этого было ни в коем случае нельзя. Лукойл упал на землю, и Алекперов увидел, как от президентской ложи к нему бежит кто-то в синей шляпке. Он разглядел его оскаленные в улыбке зубы и выругался. Краем глаза он заметил, как Абрамович поскользнулся на Челси, а благополучно перелетевший все препятствия Чубайс вдруг споткнулся на ровном месте и замер, не доезжая до президентской трибуны. Было ясно, что его не хотят там видеть. РАО ЕЭС замерла как вкопанная, потом кругообразно двинула задом и сбросила Чубайса. Он полежал немного, чтобы никому не было обидно, потом встал и, ни на кого не глядя, медленно побрел с гипподрома на запад.

— Кто же победил? — прошептал Алекперов.

Он не мог оторвать глаз от странной фигуры на темной лошадке, которая с аристократическим поклоном принимала из рук президента приз — индульгенцию до следующих выборов.

— Кто бы это мог быть? — думал Алекперов. — Лужков? Мордашов? Дерипаска?

Впрочем, по большому счету ему уже было все равно. Скачки, в которых победили не они, олигархов никогда не интересовали.

Ниже предлагается проект типового письма для представителей российских масс-медиа, бизнеса и простого населения. Вырежьте его и разошлите по указанным адресам. Несколько олигархов уже послали такое письмо, и скоро им было Счастье, или во всяком случае не было такого Несчастья, какое случилось с одним из них. Другие олигархи отказались посылать такое письмо, и через некоторое время им пришлось отправлять его из гораздо менее комфортных условий. Это касается не только олигархов, но и обычных российских граждан, потому что, в конце концов, все мы жили в России в девяностые годы и уже поэтому вполне заслуживаем чего-нибудь.