class="p1">— Я отдал ее в Истанбуле в залог человеку, который очень хотел ее заполучить. Что скажет Кощей, если я не заберу ее обратно?

Ласка стоял, опустив саблю, а змей как раз примеривался к броску.

— Шшш! — змей не прыгнул, — Я не умру с голода, если тебя не съем. Но Кощей будет очень недоволен, если из-за меня его удача попадет в чужие руки.

— Например, в чьи?

— Меднобородого. Его брата, с которым он в ссоре. Или других колдунов подземного мира. Иди, забирай свою саблю.

Из темноты со стороны Бахчисарая вылетел конный отряд. Татары, увидев змея, осадили коней. Змей повернулся к ним и злобно зашипел. Не лаять же ему.

Татары нисколько не испугались, а взялись за луки и выстрелили тучу стрел, из которых больше половины воткнулись змею в тело и голову. Змей прыгнул в середину отряда, распугал лошадей, выбил кого-то из седла и утек в темноту. Татарские лошади бросились врассыпную.

Ласка порадовался, что у него темный кафтан. Татары его пока не заметили. Прикрикнул по-лошадиному об опасности, кони под татарами побежали во все другие стороны, кроме невидимой дороги на Чембало. Позвал сбежавшую белую лошадь, она мелькнула в темноте, и Ласка побежал к ней навстречу, продолжая по-дружески фыркать.

Вскочил в седло, ударил ногами в бока. Темно, но лошадь что-то же видит при лунном свете. Вот и немец с девицей. Сказал же им, чтобы не ждали.

Медленно проехал мимо Оксаны, что она там бубнит?

— Ты лежи-лежи платок, заговоренный узелок. Чтоб нас татарам не найти, чтоб сбились лошади с пути. Чтоб туман стоял до неба, чтоб кружили до обеда. Чтоб копыта вязли в грязи, чтоб кусты как коновязи. Чтобы след нам не оставить, чтоб от погони нас избавить!

— Поможет? — спросил Вольф.

— Заговор слабый, надо было платок еще именами демонов заклясть. И так два месяца заговаривала, — ответила Оксана, — Уведет их на дорогу в Инкерман.

Позади снова затопали недопуганные змеем татары, но в пределы видимости не въехали, а потом топот стал удаляться.

— По коням! Давайте уже, корабль утром ждет.

Вот и все. Наконец-то. Последнее задание, и назад. Лишь бы не вышло как во Франции, когда развернули на полпути. Или как в Риме, когда не выпустили из города. Второй раз с ханом уже не договоришься.

Надо первым делом забрать саблю. Если в ней удача самого Кощея, то, наверное, сабля по пути на что-то где-то повлияла. Но не на Руси, и слава Богу. Пусть чудища не на православной земле силой и мудростью меряются. Когда-нибудь, наверное, придется ее отдать настоящему хозяину, но такие вещи отдаются из рук в руки, а сильные мира сего могут щедро отдариться. В сказках колдуны или чудовища никогда не забывают оказанную услугу.

Оксана до чего хороша. Жаль, что ведьма. Выполнить данное родителям обещание или дать ей себя окрутить? Она вроде не прочь. Батя, когда по Европам ездил, не особо себя сдерживал. Мама ведь точно про Армана не знает, да и самому ему откуда знать.

Как отдать Оксану султану? Что делать, если он скажет, что она не в его басурманском вкусе? Что делать, если кот с тремя полосками не подпустит ведьму к халифу правоверных? Как быть, если султан отдаст перстень, а Оксана захочет сбежать из гарема?

Если султан отдаст перстень, и Оксана останется в Истанбуле, то что нас ждет в Риме? Найдем ли живым и здоровым Бенвенуто, у которого столько врагов? Что если ему повредят правую руку, и он не сможет писать? Насколько он хороший художник, чтобы король Франциск принял его и отдал коня, если до сих пор король годами не хотел отдавать черных дестрие императору Карлу?

Что, если Колетт за это время украла Элефанта? Она ведьма, и у нее есть цыгане и прочие подручные. Отдаст король другого коня, или разведет руками, скажет, ищите, мол, этого, а я вам разрешение на выезд из Франции выдам?

Примут ли Элефанта в Вене? Или скажут, что это не породистый дестрие, а полукровка? Скажут, гони его на все четыре стороны, и без настоящего породистого жеребца не возвращайся. Можно, конечно, отдать Элефанта Фредерику фон Нидерклаузицу. Тот дал двадцать золотых только за то, чтобы Ласка узнал, есть ли у короля Франциска такой конь. Если он примет коня, может, и насчет птицы договорится?

Примет ли Твардовский попугая? Не каждый, кто умеет ругаться, умеет петь. Если птица не певчая, то обещание не выполнено. И что, отдавать колдуну саблю?

Если пан птицу примет, то сможет ли он убедить короля подписать жалованную грамоту на Виленское воеводство? Сигизмунду Августу придется согласовать решение с отцом и матерью, а они до сих пор не определились, кого хотят видеть в Вильно воеводой. Или за полгода они уже назначили воеводу? Если другого — плохо, и если пана Люциуса — тоже плохо.

Люциус Чорторыльский от жалованной грамоты не должен бы нос воротить. Но насколько он честный человек, если его клиенты зовутся душегубами? И есть ли у него живая вода, или он будет свою часть обязательства исполнять в такие же сроки, как Ласка?

Жив ли отец? Вроде ни ляхи по весне с русскими воевать не собирались, ни татары сейчас про осенний набег не говорили. Мало ли поводов в мирное время умереть, сколько заразы по белому свету черти носят.

Господи, спаси и сохрани.

Послесловие

В книге упоминались реальные исторические личности, я начал писать список, но он слишком большой. Жанр альтернативной истории не заявлен, поэтому декларирую намерения писать исторических личностей как персонажей максимально близко к источникам. Читатель, встретив в моей книге реального короля или, допустим астронома, вправе опираться на исторически достоверные спойлеры про их дальнейшую жизнь.

Также в событиях участвуют герои моего исторического цикла «Плохая война». Фредерик фон Нидерклаузиц появляется там в третьей книге молодым оруженосцем. Устин Умной — в четвертой, гребцом на галере. Исторический цикл остается историческим, несмотря на объединение с циклом фэнтези. В мире «Сказки» всякой магии не то, чтобы много, и большинство людей могут прожить жизнь и ни разу не столкнуться ни с чем колдовским. Или не понять, что столкнулись, потому что события развиваются по совершенно реалистическим и материалистическим причинам.

Еще в книге активно задействованы персонажи русского, польского, немецкого, французского и татарского фольклора.

«Анархическая» концепция потустороннего мира без строгих видовых и классовых рамок персонажей восходит