В этом нет никаких сомнений, нужно просто смириться с этим. Вчера она была официально выставлена на продажу с мебелью, поскольку у меня не хватает эмоциональных сил, чтобы вернуться и все забрать, и у меня есть ощущение, что звонок риелтора как-то связан с предложением. В Лос-Анджелесе недвижимость продается быстро, особенно та, что продается по приличной цене. Меня не очень волнует вопрос получения прибыли, лишь бы остаток по ипотеке был покрыт. Мне кажется неправильным наживаться на том, что мне пришлось продать дом своего детства. И сейчас, по крайней мере, это не самая большая моя забота. Эбби настояла на том, чтобы я осталась, и теперь я арендую у нее гостевую спальню, если можно назвать "арендой" то, что я оставила на прилавке деньги и сказала ей, что не заберу их обратно. Она хотела, чтобы я осталась бесплатно, настаивая на том, что компания ценнее, но я должна внести какой-то вклад. Я уже знаю, что то, что я ей даю, меньше того, за что снимают многие комнаты в Сиэтле. И это не вредит мне. Я устроилась в хороший салон в первую же неделю пребывания здесь и неплохо устроилась.

Это не "Ночная орхидея", и Сиэтл не чувствуется домом, но я понимаю, что со временем смогу быть здесь счастлива. Самое сложное, помимо того, что я впервые в жизни живу в новом месте, это не думать о Данте.

Я скучаю по нему.

Я скучаю по нашим разговорам, по его смеху и по тому, как ощущались его руки, когда он прикасался ко мне. Иногда я лежу без сна по ночам, страстно желая снова почувствовать его рядом с собой, скучая по удовольствию и общению. Я никогда раньше не влюблялась, но, оглядываясь назад — и слишком поздно, — я думаю, что влюбилась в Данте.

Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы снова начать встречаться, я сразу же отбрасываю эту мысль. Честно говоря, я не знаю, как я смогу это сделать. Я не могу представить, как кто-то может сравниться с тем, что у нас было, как можно не чувствовать себя ущербным в сравнении с ним. И, кроме того, у меня есть постоянное напоминание о нем. Он никогда полностью не уйдет из моей жизни, так же, как и я никогда полностью не уйду из его.

Я знала, что буду тосковать по Лос-Анджелесу, и я тоскую, как будто он провалился в мои кости. Но я не знала, что можно испытывать такие же чувства к человеку.

Мой телефон снова зажужжал, и я потянулась за ним. Это Эбби, и я быстро сканирую сообщение.

ЭББИ: Я скоро закончу с последним клиентом. Пообедаем? Мы можем перекусить в новой бутербродной в центре города.

Я быстро набираю ответное подтверждение и проверяю время. У меня есть еще минут тридцать, прежде чем мне придется начать прогулку в ту сторону, сэндвичная находится в паре кварталов от моего места, и я расслабляюсь в кресле, открывая электронную почту. Я смотрю на сообщение от риелтора, и это именно то, о чем я подумала, по моему дому уже поступило предложение. Полная цена, никаких переговоров.

ЭММА: Отлично. Займитесь закрытием сделки. Я подпишу документы, когда вы их пришлете.

Я не хочу думать об этом больше, чем придется. От одного только прочтения письма у меня в груди становится тесно, а глаза горят, и я быстро закрываю приложение, кладу телефон и допиваю кофе.

Не должно быть так просто подписать окончательный договор, на дом, в котором, как мне казалось, я останусь навсегда. Всего несколько подписей, банковский перевод, и с этой частью моей жизни покончено.

Интересно, будет ли легче оставить это в прошлом, когда все закончится?

С Данте это не сработало. Я сменила номер телефона, чтобы он не мог связаться со мной, но это не помешало мне скучать по нему, хотеть его, мечтать о нем, даже чаще, чем следовало бы. Каждый раз, когда я записываюсь на прием к врачу, принимаю витамины для беременных или читаю очередную статью о том, как я должна готовиться к оставшейся части беременности, которая длится всего два месяца, он снова проскальзывает в моей голове. И каждый раз я задаюсь вопросом, правильный ли выбор я сделала.

Покачав головой, я встаю, бросаю кружку и тарелку на стойку и направляюсь к двери. Я натягиваю плащ, натягиваю капюшон, от моросящего дождя, и выхожу на тротуар. В этот момент мне кажется, что я вижу кого-то на периферии, кто смотрит на меня.

Я резко поворачиваюсь, но там никого нет. По позвоночнику пробегает холодок.

Ничего страшного, говорю я себе и начинаю идти в том направлении, где я встречусь с Эбби. Просто обман зрения из-за надвинутого капюшона и дождя. Обычно я не такая нервная, но остаточное беспокойство после приема у врача и уныние, поселившееся во мне после того письма, сильно повлияли на мое настроение. Впрочем, обед с Эбби этому поспособствует. Невозможно долго оставаться расстроенным, находясь рядом с ней.

На полпути к первому кварталу мне кажется, что я слышу шаги позади себя. Я снова оборачиваюсь, сердце бьется о ребра, но снова никого нет. Ты слишком нервничаешь, повторяю я себе, но не могу избавиться от ощущения, что за мной следят. Оно ползет по моей коже, заставляя сердце биться быстрее, и я задыхаюсь, ускоряя шаг. Мне не нравится это ощущение.

В конце первого квартала я останавливаюсь на пешеходном переходе и снова оглядываюсь назад. Никого нет, хотя я могу поклясться, что слышала шаги — как будто кто-то шел за мной, а потом быстро скрылся. Вдоль этой улицы много переулков, и я снова ощущаю это ощущение ползания, представляя, как кто-то следит за мной, а потом удирает.

Зачем кому-то это делать? Может быть, в Лос-Анджелесе, если тот, кто ранил Данте в тот раз, хотел добраться до меня, но никто, кроме Эбби, даже не знает, что я приехала в Сиэтл. И уж точно у меня нет никого, кто мог бы выследить меня здесь.

Я резко выдохнула и начала переходить улицу, и чуть не столкнулась с велосипедистом, который ехал мне навстречу.

— Черт! — Восклицаю я, отпрыгивая назад, на другую сторону обочины, едва избежав столкновения. Он отшатывается от меня, кричит что-то, что я не совсем расслышала, и тут я чувствую, как внезапная хватка руки обхватывает меня за плечо.

Я даже не успеваю среагировать, как эта рука рывком отбрасывает меня назад, в переулок.

— Не кричи, — бормочет мне на ухо