Второй рывок! Рукой устремляется под плащ, явно, чтобы достать что — то острое!

— Мам стой! — Кричу, обнимая её крепко сзади. — А вы что, наглые морды, тут делаете?!

Все воины со второго этажа уже здесь! Из окон повыпрыгивали, похоже.

— Мимо прогуливаемся, — отвечают пьяные. — Писаем… воздухом подышать решили. Не злись, Крис. Так вышло.

— Да всё, хорош, — обрубает Тамир базар товарищей. — На твою матушку все посмотреть хотели. Да и всё тут.

— Да вы издеваетесь?! — Шипит Джуна. Похоже, она в бешенстве.

Но бойцам плевать, стали подходить прямо к ней! Окружили. Мощные качки нависли над охреневшей Джуной, у которой сердечко забилось, как зайца.

Я перестал держать её силой. Приобнял, прислонил голову к её макушке.

— Не бойся, это моя семья, — шепчу. — Считай все они мои отцы. Самые заботливые и преданные родители. Они тебя не обидят, просто хотят поздороваться. Ну, мам. Пожалуйста.

Тяжёлый вздох от Джуны. И она снимает капюшон!!

— А красива мать! — Загалдели. — Принцесса! Нет, королевна! А я думаю, почему Крис наш на девочку милую так похож!

— Ой, заткнись, — бросает Гарой бойцу и руку первым протягивает Джуне. — Я воин девятого когтя Гарой на службе до смерти у твоего сына, нашего кормильца и затейника Кристиана Везучего. Для меня честь знать его мать, без которой не появился бы на свет этот смельчак и добряк, которого я люблю, как собственное дитя.

Секунды две женщина медлит, но затем принимает могучее рукопожатие.

И так подходит к ней каждый мой воин, рассказывая о том, какой у неё крутой сын, что он сделал, как Утёс устроил, как гарпии Ешшуноре помог, как заботится обо всех своих и души не чает. Каждый вставляет своё особенное словцо, а Джуна всё больше шмыгает носом. А под конец вообще начинает плакать, не останавливаясь.

— Всё, пойдём, пойдём, — шипят на своих Тамир и Гарой, когда Джуна утыкается мне в грудь и начинает уже реветь, не сдерживаясь.

«Кошаки» уходят к крыльцу, оставляя нас одних.

Джуна быстро приходит в себя. Смотрит на меня, а я плечики её шубейкой укутываю. В глаза ей смотрю усталые.

— Хватит бегать, — шепчу. — Хватит бояться.

— Я не могу…

Слышу крик её души, и во мне зверь просыпается.

— Хочешь, я Длань прямо сейчас обрушу?! А? До основания сравняю, со всеми интриганами и подлыми людишками? Мам?

Женщина рот раскрыла. Отрицательно замотала головой. А поверила ведь.

— Всё, не мёрзни, — брякаю и шапку меховую ей на голову натягиваю. — Тебе идёт. Попробуй не по тёмным углам короткими перебежками, а уверенно по центральным улицам шагать.

— Я так не умею, — шепчет виновато, шмыгая раскрасневшимся носом.

Слёзы вытираю со щёк, чтобы не обветрилась кожа. Стоит, не дёргается. Смотрит.

— А знаешь, какое слово король мне дал? — Говорю, как с маленькой.

— Какое, — спрашивает взволнованно, глаза опуская.

— Что на «Глаз драконий» никогда тебя не променяет, — говорю, как и было. — И если увидит вновь, простит и примет. Его слова, я не лгу.

В глаза мне смотрит. Нет… не верит. Хмурая.

— Боюсь, что ты заблуждаешься сынок, есть обиды, которые простить невозможно, — говорит с грустью. — И есть те, кто не имеют права прощать. Короли — это первые из таких.

— Давай договоримся об одном, — говорю быстро, понимая, что уже не стоит её держать. — Ты подумаешь сколько нужно и решишь сама. Оставишь записку хозяйке этой таверны, каждый день здесь кто — то из моих, красно — оранжевая лента — мой знак, если вдруг что. Любые твои условия, я вытащу Аргириса из Дворца куда тебе будет угодно в любое время. Хоть на помойку. И не смотри так. Вы просто поговорите в моём присутствии. При мне он не посмеет свершить подлости, хоть я в такое и не верю. Поговорите, и ты всё сама поймёшь. Держать потом не буду.

— А если он подумает, что ты меня покрывал?

— Он знает, что я ищу тебя.

Джуна опускает глаза.

— Я подумаю, Кристи…— говорит и уже поворачивается к стойлу, где вероятно её лошадь.

— Последняя просьба, — беру за руку, останавливая.

— Ну что ещё, — раздаётся вымученно.

Похоже, ей нужно срочно побыть одной. Слишком много потрясений.

— Не продавай шубу, и шапку не продавай. Всё из меха барсов, которых я на охоте добыл.

Смотрит с укором, вздыхает.

— Не буду, это бесценный подарок для матери, — отвечает с теплом и удаляется. Лошадь отвязывает, посматривая на меня встревоженно. Запрыгивает на неё ловко, поправляет шапку из меха снежного барса. И мимо меня проносится, даже не взглянув, и не сказав слов на прощанье. Успеваю заметить, что слёзы градом сыплются из её глаз.

Хорошо, хоть крем всучил, горечью мысль задавила.

Надеюсь, что скоро вновь увидимся. Мама.

Глава 29

Ох уж эти мамы

В публичный дом с воинами я, конечно же, не поехал. Выспался на Утёсе, поупражнялся утром с боевыми клинками, пробежался по снежной трассе, чтобы окончательно выбить дурь, и снова взялся за прежние планы.

Сегодня на очереди маги огня или воздуха. С лекарями после инцидента с Изабеллой решил повременить.

После полудня прибыл в Университет с грузом на сердце.

Дурное предчувствие не оставляет меня.

В главный холл сразу прыгать не стал, чтобы не пугать учеников. Всё — таки ещё учебное время. Два часа дня — пусть и большой перерыв идёт, но народ шастает. Когда появился у ворот учебного заведения, ничего не предвещало. Охрана впустила без вопросов, узнав меня. В заснеженном парке гуляют мелкими группами. Учеников десять со мной поздоровались, мимо проходя, ещё и взглядами провожали.

Снег идёт крупными хлопьями. Сегодня не так холодно.

— Как хорошо, что вы появились! — Аж взвизгнула женщина с ресепшена, увидев меня.

— Ага, я тоже рад, что иногда появляюсь, — отшучиваюсь. — Что у вас?

— Госпожа ректор велела срочно оповестить вас, чтобы вы прибыли к ней, как только прибудете.

— А! Что ж бегу, спотыкаясь, — кривляюсь в ответ.

— Господин профессор, пожалуйста, поспешите, иначе меня выкинут отсюда без выходного пособия!

— Очень зла? — Уточняю, двигаясь к лестнице.

— Раньше такой никогда не видела, держитесь, —