– И послал этот самый канал за парнем, даже не озаботившись подстраховкой. Матушку постреленка мог бы отправить следом. Ну и мальчишка в результате ушел. Ты не находишь, что все выглядит глупо?

Даргри нервно захлопал себя руками по груди, бокам. Вытащил сигариллы, выудил одну из коробки и прикурил. Пальцы дейвона мелко дрожали.

– Они не доверяют друг другу и тягаются между собой, – сказал он, выпуская струйку дыма. – Это нормально.

– Даргри, – Степан подался вперед. – Это нормально, но не в этом случае. Нам нужен результат. Ты взял все в свои руки, в результате мы потеряли мальчишку. Кто в этом виноват? Твои джинна? Они лишь выполняли твои приказы. Кажется мне, что дело не в них, а в тебе.

Даргри поморщился. Стиль разговора ему не нравился, но он ничего не мог противопоставить соратнику. Тот был во многом прав. И дейвона только нервно затянулся.

– Ты вытащил этот материал, Даргри, – продолжал Степан. – Мы сделали на него ставку. Мы потратили на него силы и время. А теперь мы теряем этот материал по какой-то совершеннейшей несуразности. А может, не теряем?

Он пристально посмотрел в глаза второму магистру.

– Может, вопрос доверия стоит не между твоими джинна, а между нами?

– В этом провале есть моя вина, – неохотно сознался Даргри. – Я хотел поставить на место излишне своенравную мать мальчишки и сделал чересчур серьезную ставку на своего...

– Твой канал – это тот аморфный «оранжевый», которого мы приняли в орден? – спросил напрямик Степан.

Даргри кивнул.

– И ты решил, что он сможет справиться с тем, с кем не справилась до того глава северо-западного московского землячества? Ты сошел с ума, магистр.

Дейвона молчал, нервно пыхая сигариллой.

– Что ты обещал ей?

– Возможно, место среди набольших ордена, в случае победы – источник, из-за которого у них грызня с «белыми» и «коричневыми».

– Зачем ты тащишь в орден джинна, Даргри? – глядя в глаза дейвона, спросил Степан.

– Орден – это представители четырех сфер, Стефано, – выразительно проговорил «серый».

Степан скрежетнул зубами.

– Раньше, магистр, раньше, – ответил он в тон собеседнику. – До чисток двадцатых годов. А сейчас орден – это ты и я. Других магистров нет, Даргри. И я не уверен, что нам стоит восстанавливать историческую правду и давать в ордене место вспыльчивым и козлоногим. На низших ролях – возможно. Но я не готов дать «оранжевым» право голоса наравне с твоим или моим.

Даргри молча затушил окурок, размазав его по донышку пепельницы. Вынул вторую сигариллу. Раскурил. Степан поморщился.

– Что будем делать с мальчиком? Где его теперь искать, Даргри?

Дейвона ждал этого вопроса, у него в рукаве был туз специально для такого случая. Он бросил на стол свернутую в трубочку газету и победно посмотрел на собеседника.

– Там подчеркнуто, – пояснил «серый».

Степан взял газету, поводил взглядом по страничке, нашел выделенное место и замер.

Даргри мысленно радовался, отыгрываясь за пережитое унижение. Хоть отчитывали его и по делу, слушать это было неприятно. Примерно так же чувствовал себя побитый Сальваторе, когда оправдывался перед Даргри, а под конец разговора вынул газету, как последний аргумент. Объявление нашел именно «оранжевый», но говорить об этом коллеге Даргри не собирался.

– Что это?

– Это квартира мальчишки, – победно улыбнулся дейвона. – Он ее продает. А значит, рано или поздно он там появится. За квартиркой следят.

– Кто? – быстро поинтересовался спортивный пиджак.

– Те же, – неохотно отозвался Даргри. – Я отправил их сразу же, как только узнал о ней.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Степан. – Как только появится мальчишка, пусть «оранжевые» сразу свяжутся с тобой. И со мной. Будем брать его общими силами. Потерять парня нельзя.

Даргри не спорил. Сейчас он не имел на это морального права.

Они перекинулись еще парой слов и распрощались. Дейвона поднялся и ушел. Человек остался с недопитым виски, изрисованной газетой и двумя вонючими бычками в пепельнице.

В голове у Степана роились невеселые мысли. Вопрос о доверии не отпускал магистра. Он не доверял дейвона. Его поступки могли быть не самостоятельными. За Даргри могла стоять как мать его собственного клана, так и совет матерей кланов. Степан не исключал и такой возможности.

В конце концов, при восстановлении ордена после его полного краха в тридцатых магистр-дейвона был выдвинут одним из могущественных московских кланов «серых». Весь клан, конечно, за таким выдвижением стоять не мог, но вот его колдуны и мать...

Тогда они заявили, что Даргри Ахдед Шафти является наследником одного из покойных магистров. Седьмая вода на киселе, но при правильной подаче, как выяснилось, уже магистр.

И если Степан, почитавший себя Кучковичем, хотел воссоздания ордена, а затем и исторической справедливости, то с дейвона внутри ордена ему придется мириться. А значит, придется мириться и с Даргри, и с тем, кто стоит за ним – матерью клана или какими-то хитрыми чародеями.

Но если этот рогатый самостоятелен и ведет свою политику, то совершенно ясно, для чего ему джинна. Даргри будет упирать на восстановление исторической справедливости и попытается сделать представителя, а скорее представительницу оранжевой сферы третьим магистром, и тогда расклад в ордене станет два к одному. И в одиночестве останется при этом человек.

Почему вышло так, что когда собрались жалкие остатки «Тетраграмматона», неожиданно объявился дальний родственник бывшего магистром дейвона? Почему его не прибили в младенчестве?

Степан был уверен, что орден не должен повторять ошибки прошлого. А ошибка была не в том, что магистры от четырех сфер устроили между собой разборки, ослабив «Тетраграмматон» на пике могущества. Ошибка была в том, что в верхушку ордена вообще впустили когда-то представителей гостевых рас.

Степан пребывал в уверенности, что власть должна быть централизованной. И сосредоточена она должна быть в его руках. По праву наследия, о котором говорил лежащий в кармане древний оберег. Пустая безделушка без всякой магической начинки. Просто символ. Но этот символ кое-что значил.

Только централизованной власти не получалось. Магистров уже было двое. И свернуть шею Даргри он не мог. Те, кто шел за ними и служил ордену, не простили бы. Приходилось уживаться.

И у чертова дейвона в его рогатой голове тоже были, по всей видимости, подобные мысли. Иначе не стал бы он так старательно тянуть в орден представителей еще одной сферы, оранжевой.

Сейчас, взвесив все «за» и «против», Степан готов был уступить «серому» и позволить ему удовлетворить эту маленькую слабость. Плевать на джинна, плевать на то, что они сговорятся. Плевать на все, включая дисбаланс сил – два против одного. Потому что дисбаланс выйдет иной, если на его сторону встанет полукровка. А то, что мальчишку получит он, а не Даргри, Степан был уверен. Хотя бы потому, что для дейвона мальчик был средством, а для него – целью.