Он вспомнил взгляд Ги, задумчивость, которая появилась в глазах. Именно так выглядит человек, когда все частички мозаики, которые все никак не хотели выстраиваться в картинку, вдруг сошлись.

– Один день – слишком много. Это риск, на который я не пойду сам, да и тебе не позволю. А сейчас пойдем. Ты обещала слушаться, и я тебе приказываю.

Он поспешно вывел ее с постоялого двора, и они спустились по аллее к конюшне, где ночью дремал их конь. Когда конюх уже начал запрягать животное в повозку, Риз остановил его: они оставят повозку здесь, ничто не должно задержать их в Ноттингеме.

Пока конюх подгонял уздечку, Риз оседлал лошадь. Джоан ждала, скрестив руки на груди, нетерпеливо притопывала. Наконец, он взял лошадь под уздцы, намереваясь вывести ее из конюшни, но Джоан положила руку на его плечо, останавливая.

– Ты бросаешь повозку и одежду, отказываешься от своей торжественной клятвы. Почему вдруг такого смельчака, как ты, начали волновать какие-то пустяки?

– Ты совсем не пустяк, ты, как никто, дорога моему сердцу и разуму.

– А ты – мне. В душе я рада, что ты хочешь уехать, Я буду спокойна, потому что, отводя опасность от меня, ты и сам будешь в безопасности. Но если Эдуард потерпит неудачу из-за того, что мы спасали себя, это будет мучить нас всю оставшуюся жизнь.

– Я совсем не хочу подвести короля и поставить осуществление его плана под угрозу. Я молю, чтобы он достиг своей цели хотя бы ради твоего спасения, если не ради более важных причин, но по-моему воскресение Лейтона из мертвых все меняет. Если бы я был один, я мог бы рискнуть, но если пострадаешь ты – это будет не только мучительно, это отравит мою жизнь.

– А моя жизнь будет отравлена, если из-за того, что я навязалась ехать с тобой, рухнут планы горстки смельчаков во главе с королем.

– Не рухнут, они вполне обойдутся без меня.

– Ты им просто необходим, ты ведь говорил мне, сколько стражников за этими стенами. От того, отвлечешь ты их или нет, многое зависит. Если Аддис и не говорил тебе, насколько важна твоя роль, то лишь для того, чтобы дать тебе возможность отказаться, не чувствуя при этом неловкости, так как в случае провала ты пострадаешь больше, чем он. Да ты и сам это знаешь. Если ты не отвлечешь внимания стражей Мортимера, вся затея окажется на грани срыва.

Да, он знал об этом. Вот почему он не отказался, а то, что он узнал, приехав в Ноттингем, только подкрепило его опасения: излишняя спешка могла обернуться трагедией. Пятеро рыцарей охраняли Мортимера в его покоях, и еще пятнадцать прохаживались в залах и комнатах.

Та рука Джоан, что все еще удерживала его руку, сжалась крепче, второй она коснулась его лица.

– Если ты прикажешь мне уехать, я сделаю это, но, если ты решишь остаться, тебя нельзя будет винить в том, что я пострадаю.

Она требовала от него сделать шаг, который он не хотел делать. Возможные варианты развития событий мелькали перед его глазами, сменяя друг друга. Ее нежное прикосновение просило его тщательно все взвесить, и те несколько минут, что он потратил на размышления, показались ему бесконечно длинными, по крайней мере, они заняли гораздо больше времени, чем он мог себе позволить. Запахи конского пота и сена окружали их, и он внимательно смотрел в ее светлые глаза и весь сжимался от страха оттого, что ему приходится выбирать между ее безопасностью и верностью высшим ценностям.

Какая-то грусть промелькнула на ее лице: она тоже взвешивала и выбирала. Ее желание защитить Риза столкнулось с не менее сильным желанием увидеть Мортимера поверженным.

Они сделали свой выбор одновременно, но Джоан заговорила первой.

– Я веду себя глупо, ты прав, – она отпустила его плечо и шагнула в сторону. – Давай выбираться из города. Если придется, я согласна убежать даже из королевства.

– Мы покинем город, но не королевство и даже не графство. Я найду место, где можно будет тебя спрятать, скрыть от посторонних глаз, а сам вернусь. Твоя безопасность важнее моей. Я позабочусь о ней и вернусь обратно, чтобы закончить начатое.

Она недовольно надула губки.

– Мне следовало промолчать, и ты не решился бы разлучиться со мной.

– Твое молчание все равно ничего бы не изменило. Как только бы мы выбрались за ворота, я бы и так все увидел. А как только бы ты оказалась в безопасности, мой страх за тебя притупился, и я смог бы мыслить здраво.

Риз повел лошадь к выходу, обняв Джоан за плечи, и девушка склонилась к нему, позволяя ему насладиться ее гибким телом.

Несколько шагов, слившись друг с другом. Недолгая прогулка тесной близости. Он закрыл глаза и поцеловал шелк ее волос, позволил своему сердцу почувствовать все, что оно когда-либо чувствовало.

Свет за его полуопущенными веками померк, какая-то тень закрыла то сияние, в котором они только что купались. Ее тело напряглось под его рукой, и она встала как вкопанная. Риз открыл глаза и посмотрел на аллею – выход из конюшни был прегражден. Ги Лейтон и четверо его людей стояли в проходе.

Джоан оторвала лоскут от рукава своего платья и нежно отерла кровь с лица Риза. Он дернулся и поморщился, и другие раны отозвались болью.

От этих ударов в конюшне невозможно было укрыться. Прижатый к стене двумя мужчинами, он мог защищаться лишь своей яростью и силой.

– Ты тяжело ранен.

– Я рассержен, но не так уж изранен. Я буду жить.

Да, он будет жить еще день-два. Он нужен Ги живым, чтобы тот без излишней спешки смог заставить каменщика заплатить за нанесенное ему оскорбление. Ведь этот простолюдин украл у него то, что он считал своей собственностью.

Сквозь отверстия, проделанные высоко в стене каменной кельи, проникал тусклый свет. Они находились не в главной башне. Ги бросил их в яму, вырытую у основания внутренней стены замка.

Риз осторожно сменил положение, упершись рукой о каменную стену, возле которой они сидели. Она чувствовала его боль, словно та терзала ее собственное тело.

– Он не знает, почему мы здесь, – сказал он. – Мортимер мог бы почувствовать неладное, но не Ги. Он просто спрятал нас здесь, чтобы его хозяин не узнал о тебе.

– Может быть, он и не знает, почему мы здесь, но ты в его руках.

– Не пройдет и дня, как все будет кончено. Сегодня ночью Эдуард должен прибыть в Ноттингем, и с рассветом он приступит к осуществлению своего плана свержения Мортимера, а вместе со своим хозяином падет и Ги. Всего один день. Джоан, не сходи с ума.

Как она могла не сходить с ума, когда человек, которого она любит, сидел рядом с ней избитый до полусмерти? Те удары наносили с особым зверством и методичностью, и, к сожалению, они не были последними.

– Мне кажется, по-своему он тебя даже любит. Настолько, что рискует вызвать неудовольствие Мортимера, а для такого, как Ги, это немаловажно.