Величие человеческой концепции приобщения к Бесконечному Отцу, приобщения к безграничному миру бытия, приобщения и наследования священных прав и неотъемлемой прерогативы неизреченного Адонаи бессмертной души – все это только доказательство назначения человека к святому служению, потому что, как справедливо сказал Бульверт-Литтон, любящее биение одного великого человеческого сердца устрашит гораздо большее число бесов, нежели вся ученость мага. То же самое и со священными ритуалами. Одна чистая стремительная мысль, ярко определенная, перевесит все жреческое снаряжение, как бы оно ни было многосложно.

Успех чарования и всякого рода заклинаний зависит от совершенного унисона голоса и ума, созвучие которых производит динамическую интонацию, гармонирующую с внутренними ритмическими вибрациями души. Раз произведена такая магическая динамическая вибрация, то немедленно появляется в существовании целый элементарный мир, принадлежащий по соотношению к этого вида вибрации. Певцы, которые держат в очаровании своих слушателей, достигают этого силой магических вибраций, которые они производят своим голосом; и в этом случае они являются практическими, хотя и бессознательными магами. Та же самая сила в известной степени заключается в голосе оратора, в грациозных движениях руки, повинующейся воле, и в глазах, из которых исходят лучи той же динамической силы: и все это по своему действию становится магическим. Действие этих сил сильнее всего сказывается на физическом плане, и нельзя найти лучшей иллюстрации этого, как действие силы, которое человек оказывает на животное, глядя ему в глаза. Во всех этих действиях, в призываниях и заклинаниях, как в могуществе воли, лежит и успех и неудача.

Здесь уместен вопрос – какая же тогда польза во всех этих магических ритуалах, в символах, в жреческих одеждах? На это мы отвечаем: в самих по себе – ничего, абсолютно ничего; они служат только к облегчению и удобству процедуры согласно системе порядка и кодексу. К этому можно прибавить еще ментальную силу и энтузиазм души, которую всё эти вещи вдохновляют. Это психическое состояние можно сравнить с психическим состоянием многих мужчин и женщин, которые чувствуют себя более достойными, аристократическими и утонченными, когда одеты в соответствии со своими идеями. Совершенно так же заурядный жрец чувствует себя в большей мере достойной священной особой, а следовательно, более могущественным ментально, когда он облачен в одеяния, в которых обыкновенно совершаются ритуалы, и когда он окружен внешними символами могущества и функций, но в которых, если они взяты в отдельности, нет и не может быть никакой реальной ценности. То же самое должно сказать и о заклинательных пениях. Слова, употребляемые в их существенном составе, суть иероглифы мистических идей. Следовательно, правильное произношение слов или грамматическая конструкция сентенций только тогда получают значение, когда оживляющая их идея зачата в уме и находит себе отклик в душе. Воля и мотив образуют основу истинной магии.

Еще одно слово, и мы закончим эту главу. Магические жезлы, круги, пентакли, мечи являются часто могущественными агентами в руках мага благодаря той силе и тем чарам, которыми они насыщены были в процессе приготовления их теми, кто это знает. Но если этого в процессе приготовления не было, то они столь же бессильны, как и непонимаемые заклинания.

Вся эта обстановка нужна как помогающие условия, но если потребовалось бы действие магических сил, то наличность живой магической силы, посредством которой феномены эти совершаются и обнаруживаются, являлась бы как необходимость. И чтобы достигнуть успеха в каждом отдельном случае, необходимо также участие хорошего природного мага или ясновидящего, ибо без этого существенного элемента всякое искусство в его высших аспектах становится неудачным.

Это последний урок нашего курса, требующий ясного определения терминов, поставленных в заглавии его, тогда как двенадцатый, по счастью, имеет своим заглавием слово, которое не было искажено в своем первоначальном значении.

Магический жезл! Слова эти звучат уху новичка в оккультном искусстве определенным образом, рисуя его воображению картину полуночи, когда колдун, вооруженный своими атрибутами и предаваясь своему (если не дьявольскому) искусству, бормочет свои заклинания, заготовляет свои чары и вызывает буйных духов умерших. Эти странные фантазии, столь испорченные и столь невежественные, сделались обычными понятиями современного ума, который не видит ничего иного, кроме этого, в священном знании древнего Храма и в психологических силах Природы. Таковыми же остаются понятия об этом каждого современного искателя, прежде чем он приобретет знание более глубоких истин, которые суть реальности оккультной философии.

Исследование наше мы начнем с заботливого изучения первоначального значения слов «магический жезл». Мы знаем, что те, кто дал этому орудию такое название, знали об этом лучше, чем их выродившиеся преемники последующих веков. Сравнительно немногие поверят, что слова «магия», «масон» и imago (образ, воображение), считающиеся в настоящее время не принадлежащими к одному семейству, происходят от одной и той же коренной идеи, но на самом деле это так. Сначала исследуем эти слова в их новейшем значении. Магия есть греховное искусство приготовления тайных чар, пользования невидимыми силами, общения с невидимым миром духов и демонов посредством колдовства. Она значит также искусное обольщение чувств посредством фокусов и обманов заклинателя; сам же маг почитается или зложелательным, суеверным смертным, настолько безумным, что сам верит в свои чары, или же искусным притворщиком и обманщиком чистейшей воды, оплетающим и обирающим людей. Масон есть почетное имя, даваемое строителю, каменщику. Метафизически это – член полутайного общества, который, пользуясь своим светским положением и своими отношениями, теоретически проповедует всемирное братство, практически же проводит в жизнь совершенно обратное. Это – человек, который обезьянит египетского масона, но который в реальности ничего не знает о Хираме, своем учителе, ни о звездном Соломоне или о его мистическом храме в небесах, построенном Хирамом; который ложно понимает смысл притчи о трех негодяях, или убийцах; не знает ничего о чудесной миртовой ветке: словом, свободный каменщик, говоря вообще, есть человек, который услаждает себя идеалами социального равенства и тайного братства и играет в мистицизм, который пародирует на масонских подмостках и исполняет роль, которую сам не понимает. Но первое значение, строитель, совершенно верно… Наконец, воображение, которое есть упражнение в создании ментальных образов – картин безмолвной мысли.

Рассмотрим эти идеи в обратном порядке. Воображение происходит от слова «образ», «картина», «форма», латинское imago, которое в свою очередь произошло от древнего семитического корня mag. Масон происходит от латинского mass, что значит «отливать», «формовать», то есть «строить»; но и это слово mass, вследствие различных изменений, которым подверглось слово mag, произошло от того же общего корня. Из этого видно, что в древней идее заключалось очень малое различие между понятиями создавать картину в уме или же эту мысленную картину воплощать внешним образом в камне. Из этого факта вытекает, что в настоящее время должны бы существовать ментальные масоны (как тайный орден) и каменщики, работающие ради практических целей. Ментальные масоны утеряли знание своего искусства, и потому в строительстве они уже не могут быть соответственно столь же полезны, как их братья – каменщики. Искусство это никогда не впало бы в бесчестие и не сделалось бы бесполезным, если бы их хлеб насущный, их материальные требования соответствовали их усилиям посредством строительства достигнуть умственных, нравственных и духовных целей и своими знаниями принесли внешнюю пользу, заключающуюся в том, чтобы содействовать построению материального здания, физического тела, более чистого и лучше приспособленного храма для божественной Души.