Но нападение на площади... "Иванов день", как занесли в хроники... Его Святейшество тоже отрицают своё участие?

- Естественно! - Эоанит натурально выпучил глаза. Прямо как великий актёр. - Ты ищешь врага там, где его нет. Смотришь не в ту сторону.

- На меня напали совсем непростые убийцы...

- Правильно, - поспешил согласиться он. - Конечно, не простые. Я же тоже проверил своими путями... У анирана масса врагов. Но аниран ошибается - я не в их числе. Умелых наёмников оплатить могли многие. Они могли прибыть из Декедды. Из Эзарии или Кондука. У них есть золото. Его хватит, что оплатить целую армию и погнать её на Обертон. Не только жалкий десяток убийц...

- Четыре десятка.

- Неважно. Смысл, я надеюсь, ты уловил... К тому же не стоит забывать про выскочку Хатемажа - пусть никогда Фласэз не примет его в свои ряды. Ты поступил с ним не совсем справедливо...

- Что??? - уже в третий раз крайне удивился я.

- Ты просто убил его. Ты не старался договориться, а просто обезглавил. Ты считаешь это справедливым? Тогда осмелюсь сказать: его сторонники злы на тебя... Не смотри на меня так. Ты уничтожил далеко не всех, как я знаю. Да, обезглавил не только его, но и банду. Но всё же остались те, кто затаил злобу. Думаю, это были они. Или это бывшие гессеры - верные Хатемажу люди - решили с тобой поквитаться. Или нашли тех, кто согласился поквитаться вместо них. Но поквитаться за деньги.

- Откуда Его Святейшество может это знать? - скептически скривился я. - Или он просто предполагает?

- Я знаю многое, - усмехнулся Эоанит, вновь почувствовав уверенность. - Знаю даже имена тех дев, которых королева подкладывала в твою в кровать. Если бы я хотел тебя убить, почему не договорился с ними? Я бы смог одну из них попросить о небольшом одолжении. Думаешь, кто-либо из них отказал бы мне?

А этот раз покраснел, как рак, именно я. И именно я был готов взорваться, понимая, как длинны щупальца этого мерзкого спрута. Он действительно многое знает, на многое оказывает влияние и держит под контролем. Боюсь, если бы он реально хотел меня убить, то уже давно убил бы.

А может, мне стоит его опередить и прикончить первым?

Вопрос, который я задал самому себе оказался совсем не праздным. Зачем ждать, если можно просто решить его здесь и сейчас? Пусть это будет неправильно, но я хотя бы перестану оглядываться. Да и не придётся отдавать суп на пробу профессору Гуляеву.

- Ещё раз скажу, - Эоанит прекрасно отслеживал мою мимику. - Я не враг тебе. Конкурент, возможно. Соперник слегка. Но не враг. Я бы никогда не задумал такую подлость, как умерщвление анирана.

- А как же мощи во все концы страны?

- Ой, прошу тебя! Оставь! Для красного словца просто. Чтобы продемонстрировать своё влияние. Я не думал, что ты это запомнишь, - Эоанит растянул тонкие губы в улыбке. - Признаюсь, ты неплохо справился. Ты навёл порядок в Обертоне. Я недавно ездил и видел на скольких полях колосится овёс. Тебе удалось заставить Его Величество открыть склады под посевную, а не беречь. Если засуха обойдёт нас стороной, этой зимой, уверен, голодать никому не придётся... А строительство? Трущоб больше нет, но у леса отвоёвывается пространство. Идёт строительство невиданного масштаба! Скоро близ Обертона вырастет настоящий город-сосед, а не обычная деревня, обнесённая частоколом. И это всё благодаря тебе.

Я окончательно растерялся. Я не ожидал, что Эоанит так умело отобьётся от обвинений. Что переведёт стрелки на Хатемажа, а затем будет петь дифирамбы моим начинаниям. Я ожидал, что он будет надменный и снисходительный. Такой, каким он меня встретил. Но он быстро сориентировался, перестроился и сбил мой негатив. А затем ещё сладкого мёда в уши подлил. Я чувствовал себя абсолютно растерянным.

- Ну а теперь давай поговорим серьёзно, - Эоанит опять быстро разобрался в обстановке. - Я вижу, что ты совсем непрост. Как аниран, ты совсем не похож на то ничтожество из Кондука. Он, как и любой другой аниран, думаю, не смог бы пережить того, что уже пережил ты. Каким-то непостижимым образом тебе удаётся справляться со всеми невзгодами. Ты умеешь цепляться за жизнь. Но, ещё раз говорю, твои устремления опасны. Подумай о том, что ты творишь. Загляни дальше. Второе пришествие Фласэза неизбежно. Ладно, пусть многие из нас до этого не доживут. Но один единственный аниран доживёт обязательно. В этом священный смысл вашего пребывания здесь. Подумай о том, достойна ли чернь участи быть спасённой? Подумай: возможно есть избранные, которым аниран позволит стать рядом с собой? С кем разделит силы и даст надежду увидеть Триединого Бога своими глазами. Задумайся: а нужно ли столько ртов умирающему миру? Запасов с каждой зимой будет становиться всё меньше и меньше. Возделывать поля очень быстро станет некому. Не проще ли анирану создать собственный круг? Круг, куда он позволит войти только самым достойным. Тем, кто обладает властью, знаниями и влиянием. Кто умеет договариваться с врагами и сотворить из них союзников. Почему бы этому анирану, который более всех достоин остаться тем самым единственным, не избрать своей базой Обертон и здесь создать свой круг избранных? Избранные помогут анирану справиться. Не дадут сойти с пути и стать на путь драксадара. Только те, кто знают больше, понимают, насколько анирану будет непросто на этом пути. Они - такие, как я, - понимают, с чем столкнётся аниран, когда придётся совершить финальный выбор. И если самый достойный аниран ошибётся, пришествия Фласэза мы не увидим. Мы увидим пламя с небес, которое испепелит цветущий мир. Ладно, пусть мы оказались недостойны. Но анирану по силам всё исправить. Он лишь должен следовать советам достойных. Не только отбросить попытки спасти чернь, но и прислушиваться к тем, кого он изберёт в свой круг. Только в этом случае у анирана есть шанс выполнить свою миссию. Получив такой тыл, он займётся своими непосредственными обязанностями - отыщет остальных аниранов. Отыщет и уничтожит их!

Во время этой речи я открывал рот всё шире и шире. А складки на лбу сложились в болезненную гармошку. Но чем дольше я слушал, тем больше убеждался в своей первостепенной оценке Эоанита: он настоящий мерзавец. Он не только был мне противен, я, кажется, ненавидел его. Не потому, что его дочь оказалась права в оценке его характера, а потому, что