– Ты добрый, Майлз, – сказала Хуанита, выходя из спальни и прикрывая за собой дверь.

Как и прежде, они сидели на диване в гостиной. Хуанита говорила медленно, тщательно подбирая слова.

– В прошлый раз, после того как ты ушел, я пожалела о том, что была резка с тобой. Не осуди другого, а я именно это и сделала. Я знаю, что ты страдал в тюрьме. Я могу себе только представлять, каково там, и никому неведомо, как бы он себя повел, оказавшись на месте другого. Что же касается того человека, Карла, то если он был добр к тебе, когда кругом царила жестокость, то это и есть самое главное. – Хуанита умолкла, задумалась и продолжила:

– Женщине трудно понять, как мужчины могут любить друг друга в том, особом смысле этого слова. И все же я знаю, что есть и мужские и женские любовные союзы, и в конце концов любая любовь лучше, чем пустота, чем ненависть. Так что забудь мои резкие слова и вспоминай своего Карла по-прежнему. – Она взглянула Майлзу в глаза. – Ведь ты любил его, правда?

– Да, – ответил он чуть слышно. – Любил.

Хуанита кивнула:

– Лучше называть вещи своими именами. Возможно, у тебя будут другие мужчины. Я не знаю. Мне это непонятно, но зато понятно другое: любая любовь – благо.

– Спасибо, Хуанита. – Майлз увидел, что она плачет, и почувствовал, как и у него по щекам потекли слезы.

Долгое время они сидели молча, слушая вечерний уличный шум. Потом начали говорить, говорить, как близкие друзья. Позабыв о времени, они разговаривали до поздней ночи. Пока наконец не уснули, взявшись за руки.

Майлз проснулся первым. Члены его затекли.., но он ощущал что-то еще, какое-то волнение.

Он нежно разбудил Хуаниту, и они опустились на пол.

– Я люблю тебя, Майлз. Дорогой мой, я люблю тебя.

И тут он понял, что благодаря ей вновь обрел утраченное мужское начало.

– Я задам вам два вопроса, – сказал Алекс Вандерворт. – Во-первых, как вам удалось раздобыть всю эту информацию? Во-вторых, насколько она надежна?

– Если не возражаете, – согласился Верной Джэкс, – я отвечу на них в обратном порядке.

Разговор происходил в кабинете Алекса в башне «ФМА», ближе к вечеру. В коридоре было тихо. Большинство сотрудников, работавших на 36-м этаже, уже разошлись по домам.

Частный детектив, которого месяц назад Алекс нанял, чтобы выяснить, каково положение дел в «Супранэшнл корпорэйшн», молча сидел на диване, читая дневную газету, в то время как Алекс изучал его отчет на семидесяти страницах с приложенными к нему фотокопиями документов.

Сегодня Верной Джэкс выглядел ещё обтрепаннее, чем в прошлый раз. Если бы его лоснящийся синий костюм предложили «Армии спасения», то и там от него бы отказались. Носки пузырились на щиколотках, а ботинки были ещё грязнее прежнего. Остатки волос торчали в разные стороны. Однако не вызывало сомнений то, что отсутствие внешнего лоска с лихвой компенсировалось его профессионализмом.

– Что касается надежности, – сказал он, – если вы меня спросите, можно ли использовать изложенные мною факты в суде в качестве вещественных доказательств, я отвечу – нет. Но за подлинность сведений я ручаюсь – я не включил сюда ничего, что бы не было проверено по крайней мере по двум источникам, а то и по трем. Кроме того, репутация человека, который всегда доискивается до истины, в моем деле самое главное. И я ею дорожу.

Теперь о том, как я делаю свою работу. Обычно те, кто меня нанимает, этим интересуются, и, по-моему, вполне обоснованно, хотя кое о чем – с грифом «коммерческие тайны» и «источники информации» – я умолчу.

Двадцать лет я работал в министерстве финансов США, большую часть из них – следователем налоговой комиссии и сохранил свои контакты не только там, но и во множестве других мест. Немногим это известно, мистер Вандерворт, но большинство следователей «выменивают» конфиденциальную информацию – в моем деле никогда не знаешь, когда тебе кто-то понадобится или кому понадобишься ты. Сегодня помог ты, завтра помогут тебе. Таким образом возникает сеть должников и благодетелей, причем эти роли постоянно меняются. Стало быть, когда меня нанимают, я продаю не только свою финансовую смекалку, которая, смею надеяться, чего-то стоит, но и сеть контактов. Некоторые из них могли бы вас удивить.

– На сегодня вы меня и так удивили достаточно, – сказал Алекс, дотронувшись до лежавшего перед ним доклада.

Когда Джэкс ушел, Алекс ещё раз перечитал доклад. Для банка «Ферст меркантайл Америкен» содержавшиеся в нем факты были чреваты серьезнейшими неприятностями. Могущественное здание «Супранэшнл корпорэйшн» – «СуНатКо» – того и гляди рухнет.

Алекс решил, что сегодня уже все равно ничего не сделает. У него была ночь на то, чтобы продумать, как лучше воспользоваться полученной информацией.

И без того красное лицо Джерома Паттертона стало пунцовым.

– Черт побери! – воскликнул он. – Твоя просьба просто смехотворна.

– Это не просьба. – Голос Алекса Вандерворта звенел от ярости, которая нарастала в нем со вчерашнего вечера. – Я говорю, что сделать это необходимо.

– Просьба, не просьба – какая разница? Ты хочешь, чтобы я принял единоличное решение без каких-либо серьезных оснований.

– Чуть позже я вам все подробно обосную. Причем как следует. Сейчас на это нет времени.

Они находились в кабинете президента «ФМА», где Алекс с утра дожидался Паттертона.

– Уже пятнадцать минут, как началась продажа акций на нью-йоркской бирже, – напомнил Алекс. – А мы по-прежнему теряем время. Между тем вы единственный человек, который может дать распоряжение отделу кредитования продать все до последней акции «Супранэшнл».

– Я этого не сделаю! – вскричал Паттертон. – И вообще, что ты себе позволяешь? Кто ты такой, чтобы здесь командовать…

Алекс обернулся через плечо. Дверь в кабинет была открыта. Он закрыл её и вернулся обратно.

– Я скажу вам, Джером, кто я такой. Я тот, кто предупреждал вас, предупреждал совет не связываться с «СуНатКо». Я протестовал против приобретения акций отделом кредитования, но никто, включая вас, меня не послушал. А сейчас «Супранэшнл» горит синим пламенем. – Алекс склонился над столом и с силой ударил по нему кулаком. Сверкая глазами, он приблизил лицо к Паттертону. – Неужели не понятно? «Супранэшнл» может потянуть за собой банк.

Паттертон был ошеломлен. Он тяжело опустился на стул:

– Дела «СуНатКо» действительно так плохи? Ты уверен?

– Неужели вы думаете, что, если бы я не был уверен, я вел бы себя подобным образом? Неужели вы не видите, что я даю вам шанс спасти хоть что-то в преддверии неизбежной катастрофы? – Алекс указал на свои часы. – С момента открытия биржевого рынка прошел уже час. Джером, снимите трубку и отдайте это распоряжение.