— Нам нельзя здесь оставаться, Снорри.

— Это крепость. Где лучше находиться, когда враг наступает?

Тут он оказался прав.

— И долго я был в отключке? Сколько времени осталось?

— До рассвета два часа. Они будут здесь еще до этого.

— И что нам делать?

Сломай-Весла уже было более чем достаточно. Я не горел желанием выяснять, что могло устрашить даже чудовище вроде него.

— Забаррикадируемся в кордегардии и будем ждать.

Мне, конечно, была симпатична сама идея обороны, но на Снорри это было не похоже. Само его имя значило «атака». Удерживать позиции значило признать поражение. Но он уже принял решение, я это видел. Я мог излечить его раны не больше, чем свои. Когда я просто шел рядом с ним, воздух неприятно потрескивал. Даже на расстоянии метра у меня мурашки шли по коже, будто где-то внутри моих костей магия Молчаливой Сестры, вырвавшаяся в мир, искала выход наружу. Она хотела пронзить меня и воссоединиться со своим темным близнецом, высвободившимся из Снорри, воссоединиться и устремиться к горизонту, снова и снова раскалываясь и сплетаясь, покуда мир не окажется в руинах.

В кордегардии было несколько помещений, по большей части выходивших окнами на ворота, что позволяло высунуться навстречу незваным гостям. Вдобавок три специальных отверстия позволяли поливать всякой гадостью любого, кто приблизится к воротам. В такой близости от Суровых Льдов обливание даже простой водой могло оказаться для визитеров смертельным. В комнате был очаг, по обе стороны от которого находились дрова и два медных ведра с углем. Туттугу и Эйн принялись разжигать огонь, неловко двигаясь из-за ран. Туттугу соорудил себе костыль из копья, обломков мебели и подбитого ватой плаща, но было ясно, что так он далеко не упрыгает. Наши боевые резервы состояли фактически из Снорри и Эйна, да и те были не в лучшем состоянии. Туттугу и я на пару не выдержали бы даже нападения решительного двенадцатилетнего парнишки, вооруженного палкой.

Двери и ставни были тяжелыми, железные засовы смазаны и задвинуты.

— Они через стены полезут, — сказал я.

— Мертвецы не полезут.

Снорри помахал руками, разминая их. Теперь у него был топор Свена Сломай-Весло, а может, он просто отобрал у того украденный отцовский.

— Но хардангерцы точно полезут.

Эдрис будет с ними. Я не мог объяснить, почему он пугал меня больше, чем викинги, но это и правда было так.

— Не думаю, что у них есть крючья и даже веревка. Но всякое может быть. — Снорри пожал плечами. — Мы не можем патрулировать стены форта силами двух человек. К нам могут пожаловать с трех сторон сразу — и либо залезут, либо нет. В любом случае они начнут страдать от холода. Мы будем караулить в кордегардии и на месте решим, что нам делать.

— Но ведь темно же!

— Если они придут ночью, Ял, они принесут свет, верно? Нельзя же лезть на стену вслепую. Уж не знаю, как там видят мертвые и нужен ли им свет, но мертвяки, которых я видел в Восьми Причалах, были точно такими же, как на горе в Чами-Никсе. На стены они не полезут.

— А нерожденные?

— Пусть приходят.

И он внезапно взмахнул топором.

Нести стражу выпало мне и Туттугу, по очереди. Тем, кто еще мог драться, не было смысла отмораживать себе задницу на крыше. Туттугу сторожил первым. Я мог только догадываться, чего ему стоило забраться наверх по лестнице с больным коленом. Я нашел его укутанным в меха, синим от холода, в полуобморочном состоянии, когда час спустя пришел заступать на смену. Эйну пришлось помочь другу спуститься.

Я караулил в темноте, ветер вовсю завывал, и не было видно ничего, кроме света костра у восточной башни. Тепло мне было лишь последние несколько часов, но обжигающий холод на улице все равно ошеломил. Я с трудом мог представить, как мы терпели это день за днем.

В темноте, пока я медленно прохаживался по стене, сознание выкидывало странные штуки — я слышал сквозь ветер голоса, различал в ночи краски и лица из прошлого. Я представлял Молчаливую Сестру, здесь, во льдах, ее лохмотья развевались на ветру, а она замыкала вокруг форта кольцо рун, расписывая его стены своим заклятием. Ей следовало бы быть здесь, этой старухе. Она каким-то непостижимым образом привела нас сюда. Это была ее вина. Я называл ее злом, эту женщину с бельмом, ведьму, что сжигала людей в их домах. И все же казалось, что в каждом случае ее подлинной целью был нерожденный или какой-то еще слуга Мертвого Короля. Люди просто попадались на пути. Или может, были наживкой.

Как принцу, мне объясняли, что добро противостоит злу. Мне показали добро в сиянии рыцарской чести и зло, скорчившееся в осознании собственного ничтожества, увенчанное рогами. И я всегда думал: интересно, а где же в этой грандиозной схеме я, мелкий Ялан, состоящий из ничтожных желаний и пустых вожделений, недостаточно значительный для зла и, в лучшем случае, кривовато подражающий добру. А теперь оказалось, что полуслепая женщина из моих детских кошмаров — моя двоюродная бабка. В самом деле, если двоюродный дед Гариус — подлинный король, тогда Молчаливая Сестра, которая старше моей бабки, — его наследница?

Я заморгал под задубевшей на морозе кожаной маской, пытаясь стряхнуть усталость и, возможно, смятение. Я заморгал, чтобы прояснить замутненное зрение. Угли костра плясали на ветру на фоне черной ледяной равнины. Несмотря на ветер, они не улетали. Я еще несколько раз моргнул — они были все там же.

— Ох ты ж зараза! — сказал я онемевшими губами.

Фонари.

Они приближались.

Снорри смотрел на наступление сквозь щель в ставнях. Я чувствовал режущий, как ножом, ветер даже у очага.

— Они идут к передним воротам.

— Сколько их? — спросил я.

— Пара десятков, может, чуть больше.

Я ждал целую армию, но их неспроста было мало. Привести целую толпу сюда, где выжить-то толком невозможно, было бы невероятно трудно, да и бессмысленно, если большую часть работы могли выполнить мертвяки. Но это снова заставило задуматься о пленных. Их продали на юг. Я прежде не слишком об этом задумывался, но если пленные были нужны для рытья льда, то… Бред какой-то — они бы просто перебили всех пленных и заставили работать уже мертвых, не знающих усталости и не нуждающихся в тепле и пище.

— Пленных нет! — сказал я вслух: не шепнул, не крикнул, просто констатировал факт.

— За ними плетется с полсотни мертвяков. По крайней мере, столько я могу разглядеть при свете фонарей, но группа тесная. Там могут быть островитяне и некроманты — трудно сказать.

— Что?.. — Я не мог толком подобрать слова. — Почему?..

Если пленных нет… то где Фрейя и маленький Эгиль?

— Люди приближаются к дверям. — Снорри подошел к центральному люку. — Масло.