Алёнка выступала в роли «смертельно больного ребёнка». Ещё в автобусе «нырнула» в медитацию, и теперь Виолетта несла её на руках.

Доктор Нияз не ложился спать и с нетерпением ждал дорогих гостей. «Дорогих» во всех смыслах. Пока суть да дело, отец через ряд посредников договорился о чудесном исцелении Алёнки за десять миллионов евро.

Доктор осмотрел Алёнку, убедился в том, что она «смертельно больна», выразил сочувствие и сказал, что придётся немного подождать. Сейчас его братец-помощник решит все финансовые вопросы, и после этого можно будет заняться лечением.

Сорокалетний полноватый Нияз выглядел настоящим провинциальным доктором прошлого столетия, сошедшим с чеховских страниц: благообразное лицо, красивая бородка, тонкие очки в золотой оправе, мудрый взгляд – в общем, во всех отношениях приятный человек.

А его младший брат Рашид был похож на чёрта. Худущий, вертлявый, хитроглазый, на нём разве что таблички не было «Бойтесь, я жулик!», все остальные признаки наличествовали.

Однако выбирать не приходилось. Это конечный пункт в посреднической цепи, дальше будет Проводник и собственно Хранилище.

Пока Рашид посредством современных коммуникаций проводил сверку и готовность к транзакции с бухгалтерами Красного Дома, Нияз предложил гостьям чай на веранде и лёгкие закуски.

Виолетта чинно пила чай, приглядывая за «отключившейся» Алёнкой, а сгорающая от нетерпения Лиза спросила, нельзя ли взглянуть на Чудесного Мальчика.

Доктор сказал, что мальчик сейчас спит, но для таких дорогих пациентов нет ничего невозможного…

И отвёл Лизу в заднюю комнату, где отдыхал Чудесный Мальчик.

Опасаясь разбудить ребёнка, доктор не стал включать верхний свет и зажёг тусклый ночник с зелёным абажуром.

В небольшой кроватке, под марлевым пологом, крепко спал мальчонка лет семи. На вид это был ничем не примечательный обычный мальчик, но… Лизе не нужен был свет, чтобы определить его истинную природу.

Как только вошли в комнату ребёнка, Лиза поняла, что это не Абсолют. На такой маленькой дистанции Абсолюта почувствовал бы любой, в ком течёт кровь Правителей.

У каждого потомка Первой Династии есть особая Способность, доставшаяся в наследство от предков, которая требует неустанного развития, а также обусловленное этой способностью повышенное сопротивление ментальному воздействию.

Такая способность есть даже у дуболома Германа – это обострённое чувство опасности, которое, впрочем, он никогда в жизни не развивал: «само растёт, зачем развивать?!».

Абсолют – это редкое сочетание в одном человеке целого ряда таких способностей, и в придачу к ним солидный пакет иммунитетов к разного рода вредоносным воздействиям.

По начальному протоколу Ордена именно Абсолюты были основой Стартовой Группы, с которой после Отмены начнётся следующая Цивилизация.

На ныне вражьем, а когда-то общем для всех Хаптаи это звучит как «Тэнгхун» (Богочеловек). Но поскольку Элита отрицает существование Богов и старается избегать любых упоминаний об этих бесполезных эфемерных сущностях, для феномена был придуман простой и исчерпывающий термин: Абсолютный Человек.

Или попросту – Абсолют.

Абсолют – это лотерея, шанс выиграть в которой стремится к нулю. Предвосхитить или специально подстроить его рождение невозможно. Известно только, что Абсолют получается от союза прямых потомков Правителей, других вариантов не зафиксировано.

Итак, любой, в ком течёт кровь Правителей, безошибочно, безоговорочно, с ходу определит Абсолюта, если окажется достаточно близко от него.

Этот мальчуган совершенно точно не был Абсолютом. Абсолютно обыкновенный ребёнок. Впрочем, «абсолютно» в свете всего вышесказанного звучит как издёвка, так что лучше так: обычный ребёнок.

В нём даже не было крови Правителей, ни единой капли.

Лиза некоторое время молчала, глядя на спящего ребёнка, и боролась с чувствами.

Если с Хранилищем, Архивом и Мастером Письма всё обстоит так же, как с Абсолютом…

Тогда это полный провал операции.

Это что же получается… Получается, что весь ценнейший массив данных, переданных отцу Андреем, был «ошибочной интерпретацией», как в случае с тестовой камерой и учеником Мастера?!

– А… это… точно Чудесный Мальчик? – хриплым шёпотом спросила Лиза.

Тут в комнату заглянул Рашид и возбуждённо сообщил: всё в порядке, можно работать.

Вышли из спальни, доктор осторожно прикрыл дверь и мимоходом обрадовал гостью:

– Да, это Чудесный Мальчик… Но для общего обозрения. Для массовой публики.

– То есть настоящий Чудесный Мальчик…

– Да, он в другом месте. Я отведу вас к проводнику. А уже он доставит вас к Чудесному Мальчику. Не волнуйтесь, ваш ребёнок будет гарантированно излечен.

– Насколько гарантированно?

– На сто процентов. На тысячу. На две тысячи. Да хоть на миллион!

– Так уж и на миллион? – озорно прищурилась воспрянувшая духом Лиза.

– Уверяю вас, этот ребёнок совершенно точно творит чудесное исцеление, осечек ещё не было ни разу! Не спрашивайте, я не знаю, как это объяснить с научной точки зрения… Но это похоже именно на Чудо.

Лиза решительно потребовала, чтобы их немедля отвели к этому самому Чуду.

Доктор сказал, что отведёт завтра с рассветом, а сейчас он предлагает дамам ночлег в его доме. Время позднее, негоже гостьям шастать по горам в такую пору…

Лиза решительно возразила, используя неотразимый аргумент.

Их ребёнок смертельно болен и может умереть в любую минуту. Неизвестно, доживёт ли ребёнок до утра. Поэтому надо отправляться сейчас же, иначе договор будет аннулирован.

Доктор не стал долго раздумывать: почесал затылок, протёр платком очки и согласился:

– Что ж… Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Да тут и идти-то недалеко, через полчаса будем на месте…

* * *

Через полчаса путешественницы, сопровождаемые доктором, стояли перед небольшой хижиной, которая закрывала от посторонних взглядов вход в лабиринт древних пещер, расположенный в заросшем диким кустарником склоне.

«Археологи» двигались за ними на почтительном удалении, следя за группой по «маяку», встроенному в универсальный хронометр Лизы.

Проживавший в хижине человек, которого доктор отрекомендовал в качестве проводника, не был хрестоматийным отшельником. Это был не лишённый приятности мужчина лет тридцати, на удивление для такого захолустья хорошо выбритый и, судя по ряду аксессуаров в хижине и возле неё, вполне современный.

Загадочным и таинственным он не выглядел. Зевал, чесался, тёр глаза и сонно «угукал» с доктором – в общем, вёл себя как любой обычный горожанин, разбуженный посреди ночи нежданно нагрянувшими дальними родственниками из глухой деревни Левое Негодяево.