сдержаться никак не мог. И в конце концов просто смылся в свою комнату, чтобы отсмеяться там вдоволь.

«Ну и ну… вот так перестарок с сюрпризом! – выдохнул он. – Хотя зря я так… Да, у нас это считается позором страшным. Правда, я, как недомерок, считался ненамного лучшим вариантом. Может, и ей дома тяжко было, вот и полысела?»

Дурацкий смешок снова вырвался на волю, и Вран постарался взять себя в лапы.

«Ладно, я уже вроде успокоился, можно идти назад».

На кухне Таня вдумчиво осматривала расправленное крыло вороницы.

– И когда это началось?

– В мои пятнадцать. Я… я красивая была – перья ровные, блестящие, одно в одно, а потом меня прокляли.

– Что, прости? – изумилась Таня.

– Понимаешь, это дико, конечно, звучит, но мы частенько по старинке живём. Нет, то есть у нас современные дома, машины, одежда, но внутри-то меняться мы не умеем, мы же не люди. Так что во всякое такое верим очень сильно. С раннего детства у меня проявился дар морока, по-вашему – это внушение, типа сильного гипноза. Меня учили им пользоваться, я делала успехи…

Крылана немного помолчала, а потом продолжила:

– А когда мне было пятнадцать, к родителям прилетел ворон из одного рода и попрросил, чтобы я им помогла – один из них стал выпивать. Ну, человеческое спиртное. Да, в людском образе, конечно. Мне подсказали, как и что делать, и я всё повторила. Только вот у меня не получилось – тот ворон был сильно пьян, на него моррок не подействовал, и он меня пррoклял за то, что я попыталась наррушить его волю. Он всё кричал, что хочет пить и будет это делать, потому что он лучше знает, что ему нужно, и пьёт он за свои… Никто не ожидал, что он будет так силён – он рразбрросал всех, кто пытался его удержать, и всё рррвался ко мне. Долго крричал, загнал меня в угол, я уж думала, что пррикoнчит. Но его всё-таки оттащили, вот он напоследок и выдал…

Вороница встряхнулась и печально покосилась на голую кожу у себя на боку.

– Очень испугалась? – Таня сочувственно смотрела на собеседницу.

– Очень! Я про пррoклятье-то не сильно поняла, просто никогда до тех пор не видела таких пьяных. Перрепугалась ужасно. До сих пор не могу спать в темноте, как только выключаю свет, мне снится тот кошмарр.

– И как скоро возникли проблемы с оперением? – Таня умело лавировала между чисто человеческим сочувствием и искусным вытягиванием нужной информации.

– Через полторра месяца. Сначала все решили, что я просто линяю, а потом… потом это уже нельзя было списать на линьку. Одно время я совсем без перрьев была, – она невольно оглянулась на дверной проём, вспомнив, что тут есть ещё один слушатель, но там никого не было, и она вздохнула свободнее, не зная, что Вран стоит совсем недалеко и прекрасно всё слышит, просто не показывается, чтобы не опозориться со своей дурацкой реакцией на такою трагичную для любой птицы ситуацию.

– И какие препараты тебе давали?

– Трравки… Ну что ты смотришь? Мы ж никогда не болеем. У нас род вообще исключительно здоровый, а тут я… Никто не знал, какие лекарства давать.

– А к ветеринару обратиться не получилось? – очень осторожно уточнила Таня.

– Обратились – повезли родители, когда стало понятно, что это настоящая прроблема. Только вот… понимаешь, это же было почти трридцать лет назад, да ещё в небольшом городке – у нас-то в дерревне ветерринарра и не было. Короче, тот ветерринарр увидел воррона без перьев, ну и сказал, что, мол, чего вы возитесь, избавьтесь от него, да и всё. И ещё, что «этих и не лечат». Отец его собирался… ну, короче, хорошо, что мама сумела папу удержать, а я – голову ветерринарру заморрочить, чтобы он обо всё этом забыл.

– А витамины? Вы разве не пьёте? Не сердись, что я так настырно расспрашиваю, мне надо понять, что вы уже пробовали.

– Нет-нет, ничего подобного не употрребляем. У нас в это не верят, говорят, что только для людей такие хитррости. Вот если бы я заболела в людском виде, может, чего-то и давали бы, а так… Решили, что пррoклятье виновато!

Таня прикусила язык, хотя сказать хотелось много чего. Особенно про коллегу!

«Молчи! – приказала она себе. – Кто знает, как они живут с их традициями и возможностями».

Вороница подняла левое крыло, невесело его осмотрела,

– Потом про это узнала семья того воррона, с которым меня в будущем мечтали просватать, – тихо продолжила она. – И стало ещё хуже. Правда, они подняли такой шум, что ррод, запросивший помощи c морроком, выплатил мне возмещение. Много… Так что я ни в чём не нуждаюсь, могла бы жить спокойно и замуж не выходить – всё равно никто и не бррал.

Крылана вздохнула.

– А как… как твоя семья с тобой обращалась?

Таня невольно покосилась на ветровку Врана, которую он оставил на спинке стула.

Крылана проследила за взглядом и покачала головой.

– Нет, у меня любящая семья. Очень заботливая. Я бы даже сказала, чрезвычайно заботливая… Когда это случилось, рродные, конечно, были в шоке. Сначала скррывали – надеялись, что перья восстановятся. Потом прро это узнали соседские рроды, и моим рродным пришлось неоднокрратно драки устрраививать – чтобы слишком болтливые и кррикливые клювы позатыкать. Знаешь, во́рроны умеют высмеивать… – Крылана заволновалась, и в её речи снова возникла слишком раскатистая «р».

Таня внимательно слушала, как совсем ещё юная Крылана перестала выбираться из дома, опасаясь насмешек.

– Я только в людском виде выходила и только в школу. Прравда, там я везде была со своими двумя брратьями, а уж они-то старрались, чтобы ко мне никто не подлетал. Рродители очень меня любят и жалеют.

– Извини, но ты сказала, что твоё мнение никого не интересует…

– Да, так и есть. Я моррально так и осталась младшей в семье! Самое смешное, что у родителей уже и помладше выводок есть, этой парре уже по трридцать, но и они относятся ко мне покрровительственно. Я же, считай, бескррылая. И не прросто так, а из-за того, что выполняла задание для рррода. Корроче, я для всех в рроду объект заботы.  – Крылана усмехнулась. – Меня коррмят самым вкусным и полезным, перрвая ягода, лучшее мясо, вообще всё самое хоррошее мне. Я уж потихоньку младшим ворронятам всё скаррмливаю – у меня племянников много. И тут тоже засада…

– А что? – Таня прикидывала ситуацию, и получалось, что у воронов всё как и у людей – семьи уж настолько разными бывают…

– Никто из них не унаследовал моррок, – объяснила Крылана. – У меня дарр становится всё сильнее, пррравда, пользуюсь я им только в людском виде – как ворроница не показываюсь никому из чужих. А это штука рредкая, важная – меня частенько прриглашают помочь. Даже знакомиться пытались, но как только узнают…