Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Под словом «никто» вы подразумеваете рабочий класс? – спросил Кейр.
Элспет настороженно посмотрела на мужа, но он улыбался Селии.
– Вовсе нет, – холодно возразила Селия. – Не понимаю, Кейр, почему вы до сих пор так болезненно относитесь к этой теме. Я имела в виду совсем другое. Людям хочется реалистичных книг, герои которых принадлежат к самым разным социальным слоям. Например, «Счастливчик Джим» Кингсли Эмиса. Очень интересный роман. Пусть главный герой и из низов, но выписан реалистично. Мне он понравился.
– Это и есть рабочий класс.
– Нет. Это реальная жизнь. Такая, какая она сейчас.
Вот тогда-то Кейр и высказал предложение написать книгу о расовых проблемах в Британии. Назавтра он позвонил Селии, чтобы подробнее рассказать о своем замысле. По его мнению, публикация такой книги требовала большой смелости.
– Смелость – одна из черт моего характера, – сказала Селия.
– Согласен. Теперь о замысле… Эти люди приезжают к нам тысячами. В основном с Ямайки. Мой приятель – он тоже из Глазго – работает в школе в Брикстоне. Пару месяцев назад я виделся с ним на собрании Национального союза учителей. Так вот, его ученики могут рассказать такие вещи – у вас волосы дыбом встанут.
– Например?
– Начнем с того, что им негде жить. Домовладельцы, квартирные хозяева не желают сдавать им жилье. Говорят, это создаст их домам дурную репутацию. Даже объявления выставляют в окнах: «Цветным не сдаем». Как себя должны чувствовать дети, видя такие объявления? Я говорю про цветных детей.
– Очень любопытно, – задумчиво произнесла Селия.
– Вот и я о том же. Как будто мы все альбиносы или что-то в этом роде. Тем, кому удается снять жилье, живут по пять семей в одном доме. По десятку человек в комнате. В классе моего друга учится цветной мальчишка. Так вот его семья вынуждена жить в квартире еще с двумя семьями. Обратите внимание: в квартире, а не в доме. Он спит под обеденным столом.
– Как удивительно, – сказала Селия. – Однако нечто подобное я видела, причем очень давно. Именно так жило семейство Миллер, когда я впервые встретилась с ними.
– Чье семейство? А-а, понятно. Наверное, вы думали, что с тех пор общество изменилось. Но Миллеры, по крайней мере, не сталкивались с расовыми предрассудками. У другого ученика отец не может найти работу. Он хотел устроиться на железную дорогу, однако ему отказали. «Цветных не берем». Когда мать этого мальчика пришла на родительское собрание, мой друг спросил о причинах отказа. Оказывается, белые рабочие не хотят работать вместе с цветными. Утверждают, что цветные привыкли все делать спустя рукава. Какая убедительная причина! Теперь в пабах не редкость встретить надпись: «Цветных не обслуживаем». Получается, выходец с Ямайки даже не может вечером выпить пива, чтобы не наслушаться оскорблений. А ведь социальные проблемы накапливаются, и это ужасно.
– Конечно ужасно. Я и не знала.
– Ну вот вам и сюжет книги. На вашем месте я бы за него ухватился.
– Серьезно? – сухо спросила Селия. – Я пока не слышала сюжета.
– Он простой. Черный парень, белая девушка. Динамит. Но я уже говорил, что вам понадобится изрядная смелость.
На другом конце провода Селия долго молчала.
– Одному Богу известно, как к этому отнесется Джайлз, но мне такой сюжет очень нравится, – сказала Селия и снова помолчала. – Кейр, могла бы я вам снова предложить…
– Селия, мой ответ «нет». Извините, но снова говорю вам «нет».
– Мамочка, давай же, рассказывай. Как он тебе? Понравился? А Барти? Она действительно счастлива? Кто еще там был? И его дочку видела?
Селия закурила, глубоко затянулась сигаретой и взяла фужер с шампанским, налитым Венецией.
– Я нашла его невыносимо ужасным, – сказала она.
* * *
Поездка глубоко разочаровала Селию. Барти сама встретила ее в Айдлуайлде и отвезла домой. По дороге она болтала как заведенная, стараясь тем самым избегнуть расспросов.
Барти сильно похудела и выглядела усталой совсем не так, как должна бы выглядеть женщина накануне свадьбы. Селия сказала ей об этом. Барти отшутилась, свалив все на чрезвычайную загруженность и непростую ситуацию на книжном рынке.
– Зато теперь я невероятно счастлива, – добавила она.
Чарли с девочками встретил их на пороге дома. Дженна сразу же бросилась Селии на шею и принялась целоваться. Селия с удовлетворением отметила, что дочь Барти сильно вытянулась и повзрослела. Стала менее озорной, меньше пререкалась и обладала пугающе взрослым чувством юмора. Единственным признаком прежней эксцентричности остались часы, красующиеся у нее на обеих руках.
– Вы же помните, что я их коллекционирую. У меня их целая куча, вот и приходится одновременно надевать по две штуки.
Вторая девочка особых симпатий не вызвала. Хорошенькая, вежливая, но уж больно себе на уме. Странно, что Дженна считала ее своей лучшей подругой.
И наконец, сам Чарли. Первой реакцией Селии на него был неподдельный ужас. Он тщательно выбрал позу, словно актер на сцене. Чарли стоял рядом с девочками, улыбаясь открыто и заразительно. Потом он протянул Селии руку и сказал, что очень много слышал о ней и теперь невероятно рад познакомиться. Да, Барти постоянно говорила о леди Селии, о том, как много та сделала для нее. Такое начало очень не понравилось Селии. Похоже, ей здесь определили роль благодетельницы, отчего она почувствовала себя весьма старой и чем-то похожей на королеву-мать. Желая видеть реакцию Чарли, она так и заявила ему. Он ни капли не смутился и изрек очередной комплимент, сказав, что ее считают умнейшей в мире женщиной.
– И к тому же одной из красивейших женщин мира.
Это еще сильнее испортило ее мнение о Чарли, словно Барти и впрямь могла поведать ему подобные вещи. Не ответив на его дифирамбы, Селия прошла в дом.
К концу обеда она не представляла, хватит ли ей сил выдержать пять дней, которые она намеревалась пробыть в Америке. Чарли был просто отвратителен, невзирая на его любезность и почтительность. Он внимал каждому ее слову и умолял побольше рассказать об Англии, о ранних днях «Литтонс». Его интересовало, какой Барти была в детстве, он хотел услышать о ее родителях и других «детях», как он называл братьев и сестер Барти.
– Должно быть, у вас сложились неверные представления, – отчеканила Селия. – Я не удочеряла Барти и не внушала ей иллюзий, будто она одна из моих дочерей. Барти всегда оставалась Миллер, и я всемерно старалась сохранять ее отношения с родными.
– Конечно. Она мне говорила. Барти очень признательна вам за это.
Селия хмуро посмотрела на него:
– А теперь, мистер Паттерсон, расскажите о себе.
– Прошу вас, зовите меня Чарли.
– Чарли? Полагаю, ваше настоящее имя – Чарльз? Оно меня больше устроит, пока мы с вами не познакомимся ближе.